Асклепий. Часть 5 (СИ)

— Меня оно волнует с тех пор, как оно волнует тебя. А я знаю, что тебе не все равно. И поэтому я спрошу тебя еще раз. Зачем ты все это делаешь? Чтобы что? Чтобы доказать, что ты вырос, чтобы доказать, что ты больше не маленький и можешь на что-то влиять?.. А именно по этим причинам ты так себя и ведешь! Твои идеи могут быть резонными, но причины, которые стоят за ними… Просто смешны! Ты не хочешь менять мир, потому что его нужно менять, ты хочешь его изменить, потому что ты думаешь, что сможешь. Потому что ты думаешь, что созрел для этого! Созрел для того, чтобы манипулировать Эллиз, созрел для того, чтобы в обход старшим Избранным готовить… «Переворот»?! Или как это иначе я должен назвать?.. Это переворот! Переворот, который ты просто-напросто не потянешь. Не сейчас, когда тобой движут такие низменные мотивы.

— А какие мотивы должны возникнуть, чтобы я смог этот переворот потянуть?.. — не смог не спросить Джерар, с силой поджав губы. Заглянув Ригелю в глаза, парень молчал, наблюдая за тем, как тот нервно переминался на месте, не зная, что и ответить. — Я понимаю, почему ты встал против меня, Ригель. Потому что ты боишься.

— Боюсь?..

Джерар кивнул.

— Да. Боишься. Боишься, что я «не потяну», боишься, что старшие Избранные узнают о моих планах и попробуют помешать. Ты боишься, что я проиграю, но я не проиграю. И даже если наш спор все еще в силе, даже если ты все еще против меня, я все равно выйду победителем. Потому что, как я тебе и сказал, я это делаю не просто так, а ради тебя. И этот мотив мне кажется более, чем весомым, чтобы продолжать делать то, что я уже начал.

— Нельзя сражаться одному против целого мира.

— Я не сражаюсь против мира, я сражаюсь за него.

— До тех пор, пока ты делаешь это так, как ты делаешь, используя и не спрашивая, это останется борьбой против него, а не за, и чтобы не оставить тебя одним в этой борьбе, я докажу тебе, как сильно ты ошибаешься. И точно так же, как и ты, я сделаю это ради тебя. Поэтому прости, в этот раз к компромиссу мы не придем.

Джерар стиснул зубы.

— Отлично. Значит, в этот раз не придем, хорошо, даже нет, просто прекрасно! — кивнул он и наконец отвернулся, в то время как сам Ригель так и остался стоять, прожигая профиль Избранного самым красноречивым взглядом из всех. И только, когда парень понял, что не добьется от Избранного больше никакого ответа, он вздохнул, а после, не сказав больше ни слова, направился прочь. Подальше от этого балкона, назад, на трибуны. Туда, где ему и было место. Туда, где он сидел в прошлый раз.

И таким образом, прокручивая в голове все, что он сегодня услышал от Джерара, Ригель думал. Думал о том, как они умудрились прийти к тому, к чему в конце концов пришли. И самое ужасное было то, что вся эта ситуация оказалась закономерной. Да! Как бы Ригель ни ругал Джерара все последние пару дней, он понимал: мысли Избранного были закономерны, закономерны и в чем-то даже последовательны. А он этого просто не понял, не разглядел из-за… неожиданно вспыхнувшей в его сердце ревности? Скорее всего.

С самого детства Джерар был мечтателен. Он был добрым и милым, по-своему даже наивным, только вот наивность эта шла у него нет от глупости, а от, снова, обычной мечтательности. Джерар был амбициозен, горд и невероятно умен. И, наверное, именно поэтому Ригель никогда не сомневался в том, что Джерар был Избранным. Да, парень не умел колдовать, как того требовало его положение в обществе, но Джерар умел думать как Избранный, быть им. И у Джерара всегда были идеи, всегда были мечты оставить след после себя. Наверное, именно такими чертами и должны были обладать Избранные, каждый из них, но похвастаться таким мог только Джерар, и поэтому он выделялся. В отличие от Ригеля, которого уникальным делала только его эфемерность, Джерар был особенным, благодаря своей личности, своему характеру, своим планам о будущем и своим острым желанием претворить все свои идеи в жизнь. Только вот пути, которые Джерар выбирал… Ригель не мог сказать, что они всегда были правильны. И сейчас в частности.

Храня идеи о лучшем мире еще задолго до объявления шестого сезона Больших игр, Джерар прятал их внутри себя. Прятал ото всех, от Глюона и Триа Примы, от Дефрисы и МИИ, и только Ригель был тем человеком, который знал, о чем вечерами задумывался Джерар. И таким образом, привыкнув жить в мире, где его слушал и слышал только Ригель, Избранный забыл, что, попав на Большие игры, попав в реальное общество, где люди были другими, не как у них дома, он не мог действовать так, как жил раньше. Не мог Джерар идти наперекор своей сестре, родителям, всем традициям этого мира, один. Ему нужны были соратники, единомышленники, или хотя бы те люди, которые знали о том, почему Джерар поступал так, как поступал.