Асклепий. Часть 5 (СИ)

Поначалу Ригель был сбит с толку тем, какой веселой и беззаботной казалась Эллиз в этот момент. С Джераром Ригель никогда не видел ее такой, что уже наталкивало на определенные мысли, и тем не менее не это было самым спорным моментом всей этой дурацкой встречи на набережной. Спорным моментом был взгляд. Взгляд, с которым Чарльз уставился на Эллиз в один момент и который он не отводил от нее до тех пор, пока девушка не скрылась с Майком, вернувшись обратно в парк.

Возникал один вопрос: «Почему?». Было очевидно, Чарльз и Линда явились на бал не просто так, но почему именно на Эллиз Чарльз обратил особое внимание. Ригель не видел в девушке ничего особенного. Да, она была забавной, да, у нее имелся характер, и характер довольно заметный. Но что в ней было именно особенного? Только то, что она оставалась первой и единственной нулевой на Больших играх. Джерар увидел в этом выгоду, и поэтому он использовал девушку. А теперь что? Чарльз увидел в этом такую же выгоду? Тогда возникал другой вопрос: а в чем вообще Эллиз могла быть выгодна этому непонятному «Чарльзу»?.. Ригель не мог найти ответа на этот вопрос, но он очевидно нашел его через пару минут.

Поругавшись с Лией, Чарльз вернулся в парк. И вернулся, чтобы найти Эллиз, но вместо этого он встретился с Линдой. И этот их разговор… Они оба обсуждали финал Больших игр. Финал, в котором какую-то особую роль должны были играть и Линда с Чарльзом, и все игроки, кроме постоянных. И больше этого Ригеля пугало только одно: эти парень и девушка знали больше, чем знал сам Ригель. А Ригель знал все, что так или иначе было известно Джерару. А Джерар не был в курсе ни о финале, ни о том, как его будут проводить, ни о том, что особенного на нем должны будут сделать новые игроки телешоу. Новые игроки телешоу, а особенно Эллиз как «нулевая, на которую так много ставил сам Джерар».

Что-то здесь было нечисто. И слово это «нечисто» еще сглаживало большинство острых углов, которые на самом деле существовали в реальности. Либо Чарльз с Линдой, либо кто-то еще думал о финале не меньше Джерара, если не больше. И уже это пугало Ригеля. Но все это просто меркло на фоне того, что случилось по окончанию вечера, по окончанию бала. Не перестав следить за Чарльзом, Ригель вернулся вместе с ним на набережную, и там же парень увидел Эллиз, которая стояла одна, ночью, на безлюдной улице, где была только она и Чарльз, когда все внимание толпы было приковано к совсем другому месту.

Честное слово, осознав всю ситуацию, Ригель испугался. Первое, о чем он подумал, так это то, а не сделает ли Чарльз с девушкой чего-нибудь плохого, но он не сделал. Вместо этого Чарльз любезничал с ней, шутил и просто хорошо проводил время. Прямо как с Лией. А Эллиз, вместо того чтобы хмуриться и отстраняться, наоборот, проявляла к такому общению интерес, который она никогда не проявляла к Джерару. И это Ригеля пугало. Отделались от одной проблемы, и вот на горизонте возникла другая. Только если в первой Ригель еще хоть как-то ориентировался, то о второй он мог исключительно догадываться.

В конце концов Чарльз проводил Эллиз до дома. Они поговорили, а девушка едва не расплакалась от того, как ей не хотелось, чтобы Чарльз уходил. В знак этого парень подарил ей свой пиджак, а после ушел, только вот Ригель на этот раз не последовал за ним, умудрившись заскочить к Эллиз домой прежде, чем закрылась дверь. Это было странное чувство.

Оказавшись там, куда в свое время не пустили Джерара, Ригель почувствовал себя своего рода предателем. Предателем всех вокруг. Предателем Джерара, который даже не догадывался, что на бале происходило что-то не то, а главное, Ригель почувствовал себя предателем Эллиз. Девушка бы наверняка не хотела, чтобы кто-либо пробирался к ней домой так, будто в этом не было ничего особенного. А главное ей наверняка бы не понравилось то, что этим кем-то был Ригель, заставший Эллиз за тем, как она просто расплакалась. Склонившись над раковиной, девушка плакала, а Ригель, сжавшись в проеме, просто смотрел за этим, думая об одном: у него не укладывалось в голове. Два образа просто не стыковались.

С самого начала Ригель воспринимал Эллиз как препятствие. Препятствие, которое возникло между ним и Джераром. Затем, Ригель разглядел в девушке средство. Средство, которое Избранный пытался использовать, чтобы достичь каких-то своих целей. После этого Эллиз превратилась в «сестру» или, иными словами, соратницу, помогавшую Ригелю «учить Джерара уму разуму», да. Только вот, кроме всех этих, препятствий, средств и соратниц, Эллиз была еще человеком. Человеком, которого Ригель упорно не видел, пока не зашел к ней домой и не увидел ее — застывшую над раковиной, уставшую девушку. И тогда он задумался.