Аспид

– Поступок Адама. Когда Бог спросил у него, не ел ли он плоды с запретного дерева, Адам сразу же указал на Еву. Свалил на нее всю вину и глазом не моргнул. Вот. Наверно, я бы на месте Евы не слишком расстроилась, будучи изгнанной из рая. Чего стоит рай, если рядом с тобой – мерзавец, который не любит тебя?

– Он ничего не стоит, – кивнула я, сглатывая вставший в горле ком.

Торт закончился. День тоже. Я вернулась домой и долго стояла у окна, вглядываясь во мрак за окном. Ноябрь был почти на исходе. Близилась зима, а там и до Рождества рукой подать.

Я отпущу домой телохранителей и встречу его с Анджи, дочкой, прыгающей в животе, и большой тарелкой картофельного салата. Дни станут короче оленьего хвоста, с океана подует ветер, киты приплывут в южную бухту. Мы с Анджи снова съедемся, украсим дом, повесим на дверь венок из остролиста, перевитый красными лентами, посадим в саду розовые цикламены, которым не страшны заморозки. Она будет рисовать картины, я буду готовить баранину с розмарином и солить лосося. Местные будут думать, что мы лесбиянки. В магазины завезут клюквенное варенье, хлопушки-крекеры и гусиный жир, на котором к Рождеству надо обязательно пожарить картошку. Я повешу картину с женщиной-Иисусом в гостиной и придумаю дочери имя.

И все будет хорошо.

А если не хорошо, то как-нибудь.

* * *

В декабре я перевела практически все деньги, которые мне когда-то вручил Сет, на счет Харта и осталась на мели. Уроки музыки, которые я начала давать местным детям, приносили копейки. Я связалась с коллегами-пианистами, с которыми когда-то вместе училась, и мы открыли небольшую онлайн-школу. Записали мастер-классы и пособия для желающих освоить игру на фортепиано. Денег стало чуть больше, но не настолько, чтобы я могла себе позволить и дальше жить у Харта. Анджи предложила мне переехать к ней и не платить Гэбриэлу вообще ничего, но мне было страшно перебираться в менее защищенное место. Мир пугал меня. Я знала, что в любой момент может случиться что угодно. Похищение, покушение, убийство. МакАлистерам точно не по нраву ни я, ни мой ребенок. Стаффорды тоже от меня не в восторге: вполне могут сделать меня разменной монетой в своей игре, если им понадобится такая монета.

Дженнифер так и не была найдена. Я поддерживала связь с Сетом, и он докладывал мне кое-какие новости с «фронта». С каждым днем надежда на то, что два клана попросту забудут свои обиды, становилась все призрачней. Я не могла отделаться от тревожного чувства, что вот-вот, со дня на день, откроется что-то ужасное. Найдут ее останки, например. И тогда Дэмиен устроит кровавую расправу над теми, кого посчитает виноватым. Он не из тех, кто закроет на это глаза и простит. Маховик смерти, замедливший было свое движение, начнет снова вращаться, дробя кости и выжимая кровь. И когда это случится, мне лучше иметь четыре надежные стены, бетонный забор и двух вооруженных мужиков рядом.

Анджи попросила меня поработать для нее натурщицей и предложила взамен огромные деньги. Я рассмеялась, когда узнала, что несколько часов позирования позволят мне оплатить дом Гэбриэла на месяц вперед.

– Даже не думай, что я куплюсь на это, – ответила я.

– А что такого? Где я еще найду такую красивую беременную девушку для портрета Богородицы? Нигде! Поэтому прекрати обесценивать себя и соглашайся на мои условия.

– Я не возьму за это денег. Достаточно уже того, что мое тело будет увековечено в произведении искусства.

– Не достаточно, – запротестовала она.

Мы немного поприпирались и наконец сошлись на том, что за предложенную сумму я буду позировать ей неограниченное число раз. Прибавить сюда доход от музыкальных мастер-классов – и я смогу жить в доме Харта еще два месяца. А дальше…

А дальше стоит ли загадывать? Может быть, моя жизнь закончится раньше, чем наступит весна.

* * *

Моя кроха росла. Делала смешные вещи на очередном исследовании УЗИ: прыгала внутри, отталкиваясь от стенки матки маленькими ножками, сосала палец, играла с пуповиной. Она умудрилась найти себе игрушки, даже не родившись, и почему-то это ужасно радовало меня. Я была едва ли не горда, что носила в себе эту маленькую затейницу.

Все забывалось, когда я думала о ней. И страх быть застреленной на прогулке кем-нибудь из врагов. И одинокие ночи без сна, когда меня раздирали отчаяние и тревога. И разрыв с Хартом, который я до сих пор не могла полностью осмыслить и пережить.

Я скучала по нему. Его отсутствие было столь же ощутимым, как боль, холод или жажда. В гардеробной осталось несколько его рубашек, иногда я приходила туда, открывала дверцу шкафа и просто стояла перед ними, уткнувшись в них лицом. Иногда я представляла его в объятиях какой-нибудь женщины, например, детектива Эммы. Или на свидании с искательницей приключений из «Тиндера». Или в баре в компании какой-нибудь случайной девчонки – и меня охватывала мучительная, бессильная ревность.

Но потом я представляла, как он говорит с моим отцом, жмет ему руку, смеется с ним и по-свойски называет Джо – и ревность исчезала, уступала место злости и разочарованию.