Асса и другие произведения этого автора. Книга 2. Ничего, что я куру?

Никто же никуда проехать не мог, с этой безумной перевозбужденной толпой нельзя было совладать! Эта толпа неуправляема!..

Коллегиально наложившие в штаны от предстоящего неуправляемого ужаса партийцы по еще действующим и еще довольно отлаженным своим каналам сумели немедленно получить бумажку от Общества охраны исторических памятников, что кинотеатр «Ударник», мол, давно не ремонтировался, нуждается в реконструкции, а перекрытия балкона и бельэтажа и вовсе не выдержат предполагаемого потока людей, которые, судя по количеству проданных билетов, туда впервые за историю кинотеатра непременно набьются. С одной стороны, все понимали, что бумажка шита белыми нитками и крутится механизм стандартной партийной интриги, с другой — что против этого довода не может попереть никто, никакой самый прогрессивный перестройщик, включая Главного. «Кинотеатр, понимаешь ли, действительно архитектурно не в состоянии работать в режиме переполненного зала». Это означало крах наших затей: все было готово, все картины привезены, а теперь они, как в самые тоскливые андроповские времена, вновь вполне успешно с помощью милиции выкидывались на улицу.

Дивной красоты алые гипсовые колонны с искусственными синими глазами и золотыми позументами, которые замечательно придумал и воплотил вместе с Дуней Смирновой и Сережей Шутовым архитектор Юра Аввакумов для дизайна живописной выставки в «Ударнике», вышвыривались с той же ловкостью и безжалостностью, что и живопись митьков… Каким чудом Саше Блюмину удалось организовать вывоз и складирование всех наших несметных богатств, до сих пор понять не могу. Мы же с Даней Дондуре-ем, памятуя мой похабный ялтинский опыт, вновь отправились ночью на Центральный телеграф, я опять достал свое секретарское удостоверение, и после длительной бузы с телеграфистами, не желавшими принимать сочиненный нами радикальный текст, вновь требующий немедленной прогрессивной кровавой расправы и с Ваняном и с Ельциным, все же всучили его дежурному телеграфному гебисту и с сутяжной зоркостью проследили отправление по назначению: Москва, Кремль… Телеграфировали мы Горбачеву, что возмущены интригой доперестроечной партократии, по-прежнему гробящей все живые начинания. «Вы уже однажды помогли нам, — тонко наводили мы тень на правительственный плетень, — но если не поможете на этот раз, получите как результат, что из поколения, сегодня романтически верящего вам, вырастет поколение ваших практических недоброжелателей». Ну и, как обычно, подписи — «Ванька и Данька Жуковы».

Маляву отправили. С ужасом стали ждать, что произойдет дальше. Чувствовали — зарываемся. Почти по-черному. Но назад пути уже не было. Позвонили Климову.

— Безобразие, — возмутился Элем. — Собирайте пресс-конференцию, дадим всем антиперестроечным силам по соплям! Будут помнить!

День я отсыпался, вечером звоню Климову:

— Когда пресс-конференция?

— Не надо пресс-конференции…

— Почему?

— Потому что не надо.

— Как же нам быть?

— В «Ударнике» премьеры не будет.

— Почему?

— Приезжай ко мне.

Я понял, что это и есть ответ на нашу телеграмму. Приехал к Элему. Он рассказал, что ему позвонили из аппарата Горбачева, потом он беседовал и с самим Михаилом Сергеевичем, и тот попросил без особенного шума это дело как-нибудь спустить на тормозах, поскольку МК партии во главе с Ельциным жестко настаивает на том, чтобы из Москвы не устраивали неуправляемый анархический бардак.

Для меня это был удар мощи невиданной, дальше толкаться, ясно, было просто некуда. Прошла неделя, другая, третья, я наведывался к Элему, в ту пору еще принципиально и всерьез идейно состоявшему в партийных рядах, Элем проводил со мной успокаивающие воспитательные беседы:

— Понимаешь, бывают ситуации, при которых надо иметь достаточно взрослой мудрости и не всегда гнаться за мгновенным эффектным тактическим выигрышем. Есть же наверняка и у тебя более высокие соображения, более значительные планы…