Assassin's Creed. Ересь

– Да, – нехотя признался он. – Вижу. Иногда она сияет, и… и тогда она для меня как ангел. Но я никогда не видел…

Он больно прикусил нижнюю губу.

– Ты никогда не видел ангела. До прошлой ночи, – закончил за него все тот же тихий голос. – Мы знаем, что ты слышал в той комнате, где Жанна разговаривала с дофином. Мы знаем, что ты видел. Кого ты видел. Мы знаем, что Жанна сказала дофину. Это важные для нас слова. Мы никогда не помешаем их исполнению.

– Ты ни в чем не виноват, Габриэль Лаксарт. И мы не позволим нашим клинкам поразить невиновного.

«Это Наставник!» – ликовал Саймон.

Вопросы, просьбы, требования – Габриэль терялся в круговороте непонятного и даже сказать толком ничего не мог, лишь выдавил:

– Я слушаю.

– Эта война – между Англией и Францией – длится почти сто лет, – начал де Мец. – Но есть другая война, и идет она с незапамятных времен. Эта война ведется не ради захвата земель, стран, королевств и даже не во имя веры. Эта война затрагивает не какие-то отдельные народы, а все человечество. И вопрос стоит ребром: свободны ли люди ковать свою судьбу собственными руками, или они должны подчиняться и служить чужой воле?

«Не совсем точно излагает», – подумал Саймон, но промолчал, как молчал Габриэль.

– Эта война затрагивает каждого человека, но только немногие знают, что она идет, – продолжил за де Мецем тихий голос. – Мы знаем о ней. Мы принимаем в ней участие, мы те, кто отстаивает свободу воли. Мы действуем во тьме, чтобы служить свету. Да, мы – ассасины. Но мы не убийцы в том смысле, как ты думаешь. Мы наблюдаем, изучаем, намечаем цель… и устраняем угрозу.

– Что? Вы – хладнокровные убийцы!

– Так нас называют наши враги. Но даже они понимают, что безупречно спланированная смерть одного человека спасает тысячи, возможно, десятки тысяч истинно невиновных.

– Кто ваши враги? Те, как вы говорите… те, что хотят управлять и подчинять людей своей воле? – Габриэль ничего этого не понимал. Все это походило на бред городского сумасшедшего в лучшем случае, в худшем – на преднамеренное убийство. И все же каким-то внутренним чутьем он смутно улавливал смысл сказанных слов. По крайней мере, можно было задавать вопросы и все выяснить.

– Наши враги – тамплиеры, – ответил де Мец. – Мы защищаем от них тех, кто сам себя защитить не может. Тех, кто от рождения лишен богатства и власти, – рабов, бедняков, калек, слишком юных и слишком старых. Всех беспомощных.

– И незаконнорожденных, – пробормотал Габриэль.

– И их тоже, – с теплотой в голосе сказал Жан де Мец. – Мы члены братства, где все равны: мужчины и женщины, чернокожие и светлокожие, благородного происхождения и низкого сословия. Каждый из нас имеет скрытый клинок.

– А… тамплиеры? Это рыцари, как Жак де Моле? Но орден уничтожен. Они были еретиками. И наверняка все они мертвы.

– Орден был распущен… По крайней мере, в этом тамплиеры хотели убедить всех и вся, – продолжал красивый голос. – Однако многие члены ордена выжили. Они ушли в тень и оттуда тайно вершат свои дела. Они готовят возрождение ордена. Тамплиеры всегда стремились к власти.

– Именно поэтому война продолжается, – подхватил де Мец, – именно поэтому, когда мы сталкиваемся с людьми, которые могут нам помочь – добровольно или нечаянно, мы принимаем любую помощь, мы идем им навстречу. Ты видишь исходящее от Жанны сияние, мы тоже. Но не все способны его видеть. Это доступно только особенным людям. Мы полностью поддерживаем миссию Жанны, потому что объединенная Франция, управляемая французским королем, помешает английским тамплиерам укорениться здесь, где они когда-то были так сильны.

– Жанна не пойдет за вами! – не задумываясь, выпалил Габриэль. – Она послушна только Богу.

– Мы принимаем это, – прошептал голос. – И мы здесь, чтобы служить ее миссии и научить ее, насколько возможно, тому, что может ей помочь выполнить ее. И мы обращаемся не к ней. А к тебе.

У Габриэля предательски засосало под ложечкой.

– Ко мне? Но я…

– Бастард? Жан де Дюнуа открыто называет себя Орлеанским бастардом и сейчас сражается за освобождение родного города. И у тебя что, уши пчелиным воском замазаны и ты не слышал, что я тебе только что сказал? Ты способен видеть сияние Жанны! Ты осваиваешь искусство владения мечом с быстротой, какой я еще не видел. Эти способности в твоей крови, ты получил их в наследство, как цвет глаз от отца или цвет волос от матери. Габриэль, ты рожден для этого!

«Я рождена для этого». Так говорит Жанна о своей миссии. Рождена покинуть свой дом, преодолеть опасный путь до Шинона, снять осаду Орлеана, короновать короля… и, может быть, совершить нечто большее. Раньше Габриэль думал, что рожден случайно и жизнь его… никчемна. Он почувствовал дрожь во всем теле, и причиной тому был не ледяной пол, на котором он лежал. Дрожь вызывало что-то глубоко спрятанное внутри его, что оживало, когда он смотрел на Жанну, в ее большие синие глаза, полные благоговения и радости, когда видел раскаленный добела свет, исходивший из глубин ее существа.

– Вы… вы хотите, чтобы я присоединился к… братству?