Assassin’s Creed. Последние потомки

После выступления Уильям проводил ее в небольшую изысканную гостиную, где она должна была лично встретиться с одним из наиболее влиятельных покровителей театра. И снова Наталия с трепетом смотрела, двигаясь вслед за сознанием Аделины, как певица проплыла по комнате, очаровывая всех и каждого. Она пила охлажденное шампанское и ела устриц, пирожные и другие угощения. Чтобы присутствующие в этой закрытой комнате могли освежиться жарким вечером, подали апельсиновое и ванильное мороженое. Единственная вещь, которая постепенно открывалась Наталии, заключалась в том, что Аделина чувствовала себя одиноко. Каким-то образом она была одинока среди всех этих людей. Аделина прекрасно знала, что никому из этих театральных покровителей нет до нее дела. Она развлекала их, и если бы не этот факт, ей бы было гарантировано лишь их любезное безразличие. Некоторые разговоры – как личные, так и подслушанные – интересовали Наталию куда больше, чем Аделину, но Наталия не могли ничего поделать, чтобы поддержать их, как ей того хотелось. Все, что она могла, – это слушать и быть внимательной, проживая этот вечер в воспоминании Аделины.

– Пусть эти медянки катятся к черту[2], – сказал седой мужчина с густыми белыми усами, завивавшимися у него на щеках. – И могут взять с собой нью-йоркских демократов Таммани с Твидом[3].

– Осторожнее, Корнелиус, – сказал один из его спутников.

– Почему это? Ли поджал хвост и сбежал в Виргинию. Победа Гранта в Виксбурге повернет весь ход этой войны. Я уверен в этом. Я совершенно не боюсь этих демократов, сочувствующих южанам.

– Очень уж ты смелый, Корнелиус, – сказал другой мужчина. – Исход войны еще не определен. И вне зависимости от того, кто победит, тебе нужно будет продолжать вести бизнес. Лучше проявить немного осторожности и не наживать врагов.

– Тьфу! – ответил Корнелиус.

Аделина прошла мимо и присоединилась к беседе нескольких женщин в роскошных платьях, кружевах и украшениях, которые, вероятно, стоили еще больше, чем ее собственные. После радушных приветствий и комплиментов в адрес ее выступления разговор вернулся в то русло, в котором тек до появления Аделины.

– Призыв продолжается? – спросила рыжеволосая женщина.

– Продолжается, – ответила седая дама. – И, боюсь, это ошибка.

– Призыв? – спросила Аделина.

– О, именно так, – ответила первая женщина. – Вы же живете в Англии. Видите ли, президент Линкольн набирает пригодных к военной службе мужчин для войны с мятежниками. Город на пороге бунта из-за этого. Я думала, может быть, в этой связи призыв прекратят.

– Это было бы возможно, если бы губернатор Сеймур и мэр могли действовать самостоятельно, – сказала пожилая женщина, – но проводить призыв назначили генерала-майора Вуда.

– У вас есть сыновья? – спросила Аделина. – Вы боитесь, что их призовут?

– Не совсем, – ответила пожилая женщина, сверкая бриллиантовыми украшениями. – Воинская повинность предполагает, что человек может заплатить взнос в размере трех сотен долларов, чтобы избежать службы. Даже если моих сыновей призовут, они не будут воевать.

– На самом деле это небольшая сумма, – добавила рыжеволосая женщина.

Несмотря на то, что сама она была богата, Аделина подумала, что под словом «небольшая» они подразумевали совсем иные суммы, нежели люди, работающие на улицах и на фабриках, работяги, живущие в нищете в Файв-Пойнтс и Бауэри. Для них три сотни долларов составляли годовой доход, а то и больше. У них не было благосостояния, чтобы избежать кровавой резни на поле боя. Но это наблюдение Аделина оставила при себе. Затем разговор перешел к светским делам, и что Аделина, что Наталия заскучали. Было уже довольно поздно, когда общество наконец стало расходиться. Уильям провожал Аделину в экипаж, захватив сумку с гонораром, и не скрывал волнения.

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы позволили мне проводить вас до отеля, – сказал Уильям. – Или я бы послал кого-нибудь с вами, если вы считаете мою компанию неприемлемой.

– Это вовсе не так, – сказала Аделина. По крайней мере, прежнее нахальство Уильяма, касающееся ее гонорара, больше не раздражало ее. – Просто я сама способна добраться.

– Я в этом не сомневаюсь. Но мне бы очень хотелось, чтобы с вами был ваш администратор.

– А мне бы не хотелось, и вам не стоит желать этого. По крайней мере, если вы не хотите серьезно заболеть.

Уильям улыбнулся и неохотно кивнул.

– Хорошо.

– Доброй ночи, – сказала Аделина. – У вас прекрасный театр, и я надеюсь, что скоро снова спою здесь.

– Я тоже на это надеюсь, – ответил Уильям и попросил водителя отвезти Аделину в отель на Пятой авеню, где она остановилась.

Жара июльской ночи еще не спала, но в Нью-Йорке, по крайней мере, воздух был чище, нежели наполненные сажей испарения, окутавшие дом Аделины в Лондоне. Она с нетерпением ждала поездки в Германию, на воды – в Мангейм и Франкфурт, куда она должна была отправиться в конце месяца.