Ассегай

– Буйволы, – объяснил Леон, поймав вопросительный взгляд Евы. – Несколько довольно крупных.

Преодолев глубокое ущелье, они оказались на открытом и ровном, как поле для поло, плато, совершенно свободном от какой-либо растительности. У края плато, там, где оно срывалось в обрыв, стояли две большие рыжеватые антилопы с кремовыми полосами на спинах и напоминающими раструбы ушами. Черные, скрученные спиралью рога заканчивались острыми белыми кончиками.

– Какие красавцы! – воскликнула Ева, и антилопы тут же исчезли в лесу. Исчезли, как будто растворились в нем, не потревожив ни единого листочка. – Кто это?

– Бонго. Самые редкие и самые пугливые из здешних животных.

– Раньше я и не представляла, что здесь все так красиво.

– И когда ты сделала это открытие? – рассмеялся Леон.

– Примерно тогда же, когда поняла, что люблю тебя. – Ева тоже рассмеялась. – Не хочу никуда отсюда уезжать. Мы можем остаться здесь на всю жизнь?

– Прекрасная мысль, – рассеянно ответил он.

– В чем дело? – забеспокоилась она.

– В этом!

Леон обвел рукой всю полянку, потом пересек ее, считая шаги и внимательно глядя под ноги. Ева заметила, что трава здесь растет не выше чем по колено. Почувствовав внезапную усталость, она вытерла платком разгоряченное лицо и опустилась на кстати подвернувшийся пенек. На другом краю поляны Леон разговаривал о чем-то с масаи. Похоже, речь шла о необычной поляне. Через пару минут Леон вернулся и сел рядом.

– Ну, что нашел? Золото? Алмазы?

– Лойкот говорит, что во времена его деда великий бог масаи Мкуба-Мкуба разгневался на людей и ударом молнии предупредил их о своем гневе. С тех пор на месте, куда попала молния, не растут ни деревья, ни большая трава.

– И ты этому веришь?

– Конечно нет, – ответил Леон, – но это не важно. Важно то, что Лойкот верит.

– Чем тебя заинтересовала эта поляна?

– Посмотри сама. Она идеально подходит для устройства взлетной полосы. Если проскочить между вон теми деревьями у обрыва, то посадить аэроплан будет не сложнее, чем размазать ложечку меда по свежему тосту.

– Зачем тебе это? – удивилась она.

– Мне нравится летать, но есть одно обстоятельство, которое портит все удовольствие. Поднимаясь в небо, я сразу начинаю думать о том, где сяду. Я взял за привычку отмечать все более или менее пригодные для посадки места. Может, они никогда и не пригодятся, зато, если когда-нибудь понадобится, я почти наверняка отыщу подходящую площадку.

– Думаешь посадить аэроплан на вершине горы? Милый, не слишком ли ты увлекся? Назови хотя бы одну причину, зачем тебе может понадобиться садиться здесь, и получишь поцелуй.

– Поцелуй? Гм, интересное предложение. – Леон стащил шляпу и задумчиво почесал затылок. – Эврика! – воскликнул он и хлопнул себя по лбу. – Может быть, я захочу привезти тебя сюда на пикник с шампанским в наш медовый месяц.

– Какой смышленый мальчик! Получи свой приз.

Стоило продолжить путь, как пошел дождь, но, поскольку он был теплый, прятаться не стали. Часом позже дождь прекратился так же внезапно, как и начался. Снова выглянуло солнце. Издалека донесся глухой бой больших барабанов.

– Какой тревожный звук… – Ева слегка наклонила голову, прислушиваясь. – Как будто пульс самой Африки. Почему барабаны бьют сейчас, ведь еще не вечер?

Перекинувшись несколькими словами с Маниоро, Леон повернулся к ней:

– Они приветствуют нас.

– Никто ведь не знает, что мы идем.

– Лусима знает.

– Еще одна шутка?

– Нет, не шутка. Она всегда знает, когда мы идем к Лонсоньо. Иногда раньше нас самих.

Барабаны подгоняли, и они прибавили шагу. Солнце уже клонилось к закату и укрывалось за дымчато-красной завесой, когда путники достигли леса и уловили запах костров и животных. Потом стали слышны голоса и мычание коров, а еще немного погодя они увидели круглые крыши хижин и идущих им навстречу веселых людей в красных шуках. Поющая, смеющаяся толпа подхватила их и понесла в маньяту, но, достигнув центральной хижины, отхлынула. Леон и Ева остались одни.

– Она здесь живет? – почему-то шепотом спросила Ева.

– Да. – Он взял ее за руку. – Имей в виду, Лусима склонна к театральным эффектам. Немного выдержит и выйдет.

И тут же, словно в ответ на его слова, шаманка выступила из хижины. Ева вздрогнула от неожиданности.

– Какая она молодая и красивая! Я представляла ее уродливой старухой.

– Приветствую тебя, Лусима Мама. – Леон поклонился.

– И я приветствую тебя, М’бого, сын мой, – ответила Лусима, глядя, однако, не на него, а на Еву. Выдержав паузу, она медленно, с поистине королевской грацией подошла к гостье и остановилась перед ней. – У тебя глаза цветочного цвета. Я буду называть тебя Maya, что значит «цветок». – Шаманка посмотрела наконец на Леона и кивнула. – Да, М’бого, это она, та, о которой мы с тобой говорили. Ты нашел ее. Это твоя женщина. А теперь передай ей то, что я сказала.

Выслушав перевод, Ева засияла от радости:

– Пожалуйста, Баджер, скажи, что я пришла просить у нее благословения.

Леон исполнил ее просьбу.

– Благословение ты получишь, – пообещала Лусима. – Дитя мое, я вижу, что у тебя нет матери. Ее унесла страшная болезнь.

Улыбка на лице Евы поблекла.