Ассегай

– Леон, мальчик мой, ты не можешь не знать, какое впечатление производишь на людей. Ты всем нравишься, особенно молоденьким фрейлинам и мадемуазелям. Сафари – особая жизнь, жизнь на природе. Самые замкнутые расслабляются, у молчунов развязывается язык. Я уж не говорю о шнурках на дамских корсетах и панталонах. И почему один из влиятельнейших людей в кайзеровской Германии, крупнейший производитель оружия или его супруга должны подозревать в розовощеком, простодушном парне мерзкого шпиона? – Пенрод поднял палец, подзывая старшего официанта, щеголявшего в просторной, до колен, белой канзе, красном кушаке и феске с кисточкой. – Малонзи! Принеси нам, пожалуйста, бутылочку «Шато-Марго» тысяча восемьсот семьдесят девятого года. Из моих запасов.

Малонзи вскоре вернулся, бережно неся слегка запылившуюся бутылку кларета. Почтение, коего заслуживала славная марка, проявилось в последовавшем затем торжественном ритуале: официант вытащил пробку, понюхал ее, наклонил бутылку. Первые капли искрящегося красного вина упали в хрустальный бокал. Пенрод взял его, покачал, повел носом, ловя букет.

– Отлично! Думаю, тебе понравится.

После того как и Леон засвидетельствовал свое почтение благородному кларету, Пенрод снова подозвал Малонзи и распорядился подавать пирог. Его принесли на больших блюдах – горячий, только что из духовки, с золотистой корочкой, – и полковник с воодушевлением взялся за дело.

– Я позволил себе просматривать твою почту, прежде всего ту, что шла из Германии, – сообщил он, не переставая жевать. – Ждать не мог – так хотелось посмотреть, что попало в наши сети. Надеюсь, ты не против.

– Вовсе нет, дядя. Пожалуйста, чувствуйте себя в этом отношении совершенно свободно.

– Я отобрал шесть писем, которые, на мой взгляд, заслуживают особого внимания, отправил депешу нашему военному атташе в берлинском посольстве и получил от него отзыв по каждой из отобранных кандидатур.

Леон сдержанно кивнул.

– Четверо из них – фигуры крайне важные и влиятельные в общественной, политической и военной областях. Даже не занимая официально высокую должность и не входя в состав тех или иных органов, они в курсе всех государственных дел в силу доверительных отношений с кайзером. Они знают обо всех его планах и намерениях в отношении остальной Европы, а также Британии и нашей империи. – Леон снова кивнул, и Пенрод продолжил: – Я обсудил это с Перси Филипсом и сказал ему, что ты, помимо всего прочего, еще и состоишь на службе в британской военной разведке. Он согласился сотрудничать с нами по всем направлениям.

– Я понял, сэр.

– Среди отобранных нами клиентов особое внимание привлекает принцесса Изабелла Мадлен Гогенберг фон Пруссен фон унд цу Гогенцоллерн. Мало того что она приходится кузиной кайзеру, так еще и муж ее, сам фельдмаршал Вальтер Август фон Гогенберг, один из высших военачальников Германии.

Леон отреагировал на эту информацию соответствующей миной.

– Между прочим, как у тебя с немецким?

– Когда-то было неплохо, но сейчас, боюсь, многое позабылось. В школе я учил и французский, и немецкий.

– Знаю. Видел твое личное дело. Похоже, языки были у тебя любимыми предметами. Должно быть, есть склонность. По словам Перси, на маа и кисуахили ты разговариваешь как на родном. А часто ли приходилось общаться с немцами?

– Однажды на каникулах мы ездили на экскурсию в Шварцвальд. С местными в общении трудностей не возникало. Помню, была там одна девушка, ее звали Ульрика…

– Да-да, – кивнул Пенрод, – постель – лучшее место для изучения языка.

– К сожалению, сэр, до этого у нас не дошло.

– Надеюсь, что так оно и есть, ты ведь как-никак воспитанный юноша, джентльмен. – Пенрод улыбнулся. – В общем, язык нужно подтянуть. В скором времени тебе придется подолгу бывать в обществе немцев. Имей в виду, богатые дамочки едут сюда прежде всего за постельными утехами. Как такая перспектива сочетается с твоими моральными устоями?

– Постараюсь совместить одно с другим, – ответил Леон, едва сдерживая улыбку.

– Молодец! Не забывай, это все ради короля и отечества.

– Долг превыше всего.

– Совершенно верно. Отлично сказано, я бы и сам не выразился лучше. И не беспокойся, наставника я тебе уже нашел. Зовут его Макс Розенталь. До переезда в Германскую Восточную Африку работал инженером на заводе «Мирбах мотор» в Вискирхе. Несколько лет управлял гостиницей в Дар-эс-Саламе. Там-то у него и завязался бурный роман с бутылкой. Из-за этого и работу потерял. Пьет он, однако, не постоянно, а периодически, и когда трезв – отличный работник. Я убедил Перси дать ему шанс. Будет работать у тебя, заниматься стоянками, а заодно и язык поможет вспомнить.

После ланча, когда они, выйдя из клуба, остановились на ступеньках, Пенрод взял племянника за руку.

– Знаю, шпионское дело для тебя в новинку, поэтому позволь дать совет. Ничего не записывай. Все наблюдения храни в голове. О том, что узнаешь, доложишь мне при следующей встрече.