Ассирийское наследство

— Вот возьмите термосы, в них горячий кофе. Надо, чтобы к началу разборки вы были в хорошей форме, чтобы руки не застыли и не затекли от неподвижности. Позиции для стрельбы выбирайте поудобнее.

Жрец вернулся в машину и уехал. Снайперы, зябко ежась от предутреннего холода, отправились на свою позицию.

Ровно в девять утра на пустырь лихо вырулил армейский джип Киргиза. Дверцы распахнулись, и джип ощетинился стволами винтовок Следом за джипом на пустырь выехала грузовая фура, за которой вплотную следовал мотоциклист в свободной куртке, под которой вполне можно было поместить десантный автомат.

Моторы машин затихли, и на пустыре наступила тишина. Только ветер уныло пел в траве ту же песню, которую поет он, должно быть, в киргизских степях.

Наконец снова послышался шум моторов, и на пустырь въехали черный «мерседес» и зеленый «форд». Машины остановились напротив армейского джипа, заглушили моторы. Дверцы «мерседеса» открылись, из него выбрались сначала двое молодых айсоров с автоматами, а затем — высокий длинноволосый человек средних лет, великий жрец богини Ламашту.

Из джипа вышел невысокий худой человек с обвислыми монгольскими усами и кривыми ногами прирожденного кавалериста.

Жрец и Киргиз неторопливо пошли навстречу друг другу.

— Ну что, — проговорил жрец с легкой усмешкой, — все-таки решил отдать мне свой товар?

— Не везти же его обратно, — холодно ответил Киргиз, блеснув узкими глазами, острыми, как два штыка. — Гыде деньги?

Жрец махнул рукой, и из «мерседеса» выбрался еще один человек — лысый толстяк лет пятидесяти, с желтым кожаным чемоданом в руках.

— Зыдесь пять миллионов? — недоверчиво спросил Киргиз.

— Считай. — Жрец пожал плечами.

— А как же! Обязательно посычитаю.

Толстяк положил чемодан на землю у ног Киргиза, откинул крышку и поспешно отошел, оказавшись за спиной жреца.

Киргиз внимательно посмотрел на суетливого толстяка, потом перевел взгляд на чемодан с деньгами. Слегка наклонившись, он поднял одну из пачек. Только сверху лежала стододларовая купюра, под ней была нарезанная бумага.

Жрец достал из кармана белый платок и вытер лоб. Ничего не произошло, и он невольно бросил взгляд в сторону возвышающегося на краю пустыря бетонного недостроя.

— Зыря ты туда сымотришь, — спокойно проговорил Киргиз, разглядывая следующую пачку резаной бумаги. — Вы, городские люди, сылишком долго спите.

В то же мгновение в руке Киргиза вместо бумажной «куклы» возник черный «вальтер», вороненый ствол которого был направлен в грудь великого жреца.

— Ты уже помахал белым пылатком, — Киргиз показал в усмешке кривые волчьи зубы, — теперь я помашу.

Не сводя глаз со своего противника, он выдернул левой рукой из кармана белый платок и взмахнул им.

По этому сигналу с верхнего этажа недостроенного здания сбросили, как тюки с ветошью, тела снайперов-айсоров.

— Долго сыпите, — повторил Киргиз, — мы у себя в сытепи привыкли рано выставать. Когда ты пыривез своих стрелков, мои ребята их уже ждали. Мы привыкли рано выставать и привыкли честно пылатить.

Киргиз еще раз взмахнул платком, и на верхнем этаже недостроя дважды тяжело бухнуло. Тут же за спиной жреца полыхнуло багровое пламя, и обе его машины, черный «мерседес» и зеленый «форд», подорванные гранатами из базуки, взлетели на воздух и рассыпались десятками пылающих обломков. С верхнего этажа застучал прокуренным басом тяжелый армейский пулемет, добивая оставшихся в живых айсоров.

Только великий жрец и прячущийся за его спиной лысый толстяк-казначей стояли невредимые посреди этого праздника смерти, а Киргиз, хищно усмехаясь, глядел на своего врага, наслаждаясь победой, и в его узких холодных глазах отсвечивало багрянцем зарево пылающих автомобилей.

— Вот, кырутой, чыто бывает с беспыределыциками, — проговорил он наконец тоном, каким разговаривает строгий учитель с нерадивым учеником, и с сухим металлическим щелчком снял пистолет с предохранителя.

Но в это же мгновение великий жрец едва заметным движением надавил на кнопку зажатого в кулаке пульта дистанционного управления. От сигнала, посланного этим пультом, сработал детонатор взрывного устройства, спрятанного в желтом кожаном чемодане под толстым слоем фальшивых денег.

Тяжело громыхнул взрыв, и Киргиз, не успев понять, что происходит, не успев даже удивиться, отлетел в сторону грудой искалеченной плоти.

Самого великого жреца едва не сбило с ног взрывной волной. Поднятая взрывом туча фальшивых денег, как дымовая завеса, прикрывала его от армейского джипа с бойцами Киргиза. Схватив за плечо перепуганного лысого толстяка-казначея и прикрываясь им как щитом от случайных пуль, жрец, пользуясь неразберихой и пожаром, пробежал за фуру с наркотиками, где его не могли подстрелить ни из джипа, ни с крыши недостроя. Навстречу ему рванулся мотоциклист-автоматчик, но жрец, толкнув навстречу автоматной очереди полуживого от страха казначея, одним прыжком преодолел разделявшее их расстояние, мощным рывком сбросил автоматчика с мотоцикла, оглушил его ударом ноги в висок и оседлал мотоцикл.