Ассоль

В мечту она так влюблена,

Что в жизни грязного не видит

И сердцем ангельским добра,

Она и мухи не обидит.

Ассоль по-своему мудра:

Недавно вёз её в повозке,

Она сказала: «Вот и ты,

Хотя товар везёшь неброский,

Имеешь яркие мечты!

Представь – с углём простым корзина

Сейчас как клумба расцветёт!»

Признаюсь, я, свой рот разиня,

Уж вовсе не смотрел вперёд,

А пялился на уголь чёрный,

Мечтой красивой увлечённый,

И мне мерещились цветы

Необычайной красоты!

Хин сделал вид, что оскорбился,

За стойку чинно удалился,

Стаканы начал протирать,

С тарелки грязь ногтём сдирать.

Вернёмся мы на день назад:

Лонгрен возделывал свой сад,

Ассоль из Лисса возвратилась

И над корзиною склонилась.

Ассоль обычно напевала,

Всегда весёлая бывала,

Но в этот злополучный час

Лишь слёзы капали из глаз:

«Не раскупаются игрушки!

Их в магазины не берут!

Сейчас в ходу мортиры, пушки.

Пропал твой многодневный труд…» —

«Иди ко мне, моя родная!

Печаль свою гони ты прочь!

Всё будет хорошо! Я знаю!

Ты замечательная дочь!»

Привлёк её Лонгрен за плечи,

Привлёк к себе, поцеловал.

День завершался, был уж вечер,

На берег шёл за валом вал.

Порой в такие вечера

Лонгрен до самого утра

Смотрел на море, затаённо

Мечтал о ветре в парусах

И, словно заново рождённый,

От счастья плавал в небесах;

Как и Ассоль, он был мечтатель.

Ты не суди его, читатель:

Ведь только тот, кто чист душой,

Мечтать способность не теряет,

Он повседневность покоряет

Благодаря мечте большой.

Ассоль одна осталась дома,

Поддавшись сладостной истоме

Легла на мягкую кровать.

Морфей19 стал грёзы навевать…

И вот ей снится дивный сон:

По гребням странствующих волн

Бриг в алых парусах идёт

Среди прибрежных синих вод.

В мгновение Ассоль проснулась,

Водой в ручье ополоснулась

И побежала на утёс

Ждать воплощенья своих грёз.

Она внимательно смотрела

На горизонт, и то и дело

Там появлялись паруса,

Но алых парусов краса

Всё не спешила появляться…

Ассоль решила поваляться

В душистых бархатных цветах,

С улыбкой счастья на устах

Она в цветочный луг нырнула,

Пьянящий аромат вдохнула.

Морфей поблизости парил,

Ассоль глубокий сон сморил.

Её здесь Грэй увидел спящей

И подарил своё кольцо:

Богини неземной лицо

Зажгло огонь любви палящий.

Ассоль проснулась, потянулась

И вдруг увидела кольцо…

От изумления лицо

Её как будто растянулось:

«Быть может, кто-то пошутить

Решил со мною, да и только!

Кольцо такое стоит столько,

Что мне вовек не заплатить!»

Ассоль несмело огляделась,

Ища лихого шутника:

«Скажите мне, куда вы делись?

Вы не появитесь пока,

Я не смогу уйти домой!

Ведь я не подлая воровка!

Явитесь! Право, мне неловко!

Но что же это? Боже мой!»

Вокруг лишь птицы сладко пели,

Да сосны старые шумели.

Глава восьмая

Понтен, помощник капитана

Стоял на шканцах20, ел сметану;

Когда на борт поднялся Грэй,

Он встал навытяжку скорей.

– Привет, Понтен! Ты всё худеешь?

Ешь и от этого потеешь!

– Да, правда, я люблю поесть!

В еде хорошей радость есть!

– Тебя хоть отвези в пустыню,

Где можно лишь найти беду,

Найдёшь ты вкусную еду!

Тебя удача не покинет.

Но хватит о еде. Сегодня

Суббота, день от дел свободный,

Но мне уж скоро быть на вахте…

– Ах, я забыл сказать о фрахте.

Сегодня маклер прибегал

И фрахт отличный предлагал…

– Сейчас, Понтен, мне не до фрахта! 21

Вместо меня постой на вахте.

Мне надо отлучиться в Лисс,

Чтоб сделать девушке сюрприз.

Грэй прыгнул в шлюпку и отчалил,

Его нисколько не печалил

Тот самый непреложный факт,

Что ускользнул хороший фрахт.

Артур был всё-таки богатым

И бег за золотым дукатом

Его ничуть не привлекал,

Он злата вовсе не алкал.

Грэй много лавок обошёл,

Но так нигде и не нашёл

Он шёлка утренней зари.

«Прохвосты, чёрт вас подери!» —

Грэй мысленно ругался так,

Куря крепчайший свой табак.

В последнюю зашёл Грэй лавку,

Увидел на краю прилавка

Тот алый цвет, что он искал…

И точно, материал был ал,

Как утренней зари сиянье.

«Мне за терпенье воздаянье

Послал наш всемогущий Бог» —

Подумал Грэй, не чуя ног

От продолжительной ходьбы.

Что за ирония судьбы!

Он был у этой самой лавки

В начале своего пути,

Но не хотел в неё войти,

Поскольку в лавке была давка.

Там продавался материал

Недавно завезённый в Лисс,

Который как алмаз сиял,

И дамы даже подрались,

Поскольку каждая хотела

В него облечь своё лишь тело,

Чтоб в нём единственной блистать

И краше всех на свете стать.

А материала было мало,

На всех никак не доставало.

Но даже если б и хватило,

Их это бы не охладило;

Перед прилавком длился бой,

Дрались они между собой.

Весь материал желая взять

Рвалась к прилавку, и опять

Оттиснутая на дюйм дальше,

Как лев рычала генеральша:

«Бездельницы! Вы все плутовки!

Отдайте материал, воровки!»

И располневшая не в меру

Рвалась к прилавку жена мэра,

Как на охоте пёс дыша,

Огромным телом всё круша.

Здесь были также аббатиса,

Одна заезжая актриса,

Жена сеньора прокурора,

Любовница крутого вора,

Господ солидных содержанки,

А также этих дам служанки.

Впоследствии ходили слухи,

Что даже уличные шлюхи

Мечтали материал достать,

Чтоб словно золото блистать.

Их лавочник угомонить

Пытался тщетно: каждый раз

Ему грозились выбить глаз

Или тотчас же схоронить;

Он притаился под прилавком…

Когда утих свирепый бой,

Он сразу запер свою лавку.

«Себе не верю! Я живой!» —

Он, всхлипывая, говорил