Ассоль

Они могли сидеть часами

Беседы нежные вести

Иль разговаривать глазами

И слова не произнести.

Прожив у матери неделю,

Грэй собираться как-то стал.

– Ты уезжаешь? Неужели

Ты от меня уже устал?

– Ну что ты, мама! Дорогая!

Я полон счастья и любви!

Но я без моря умираю.

Прости меня, прошу! Пойми…

– Не надо. Всё я понимаю:

Ты просто вырос, взрослым стал.

Грэй, нежно маму обнимая,

В щеку её поцеловал.

¶Когда он с матерью простился,

Обратно в Дубельт возвратился,

Чтоб с капитаном Гопом сразу

Решить один больной вопрос.

Грэй произнёс одну лишь фразу,

Гоп закипел: «Молокосос!»

Вскочил, как лев он заметался,

Но с Грэем через миг обнялся…

Через неделю бриг «Секрет»

Был куплен капитаном Грэем;

Набрав команду, он скорее

Решил объехать целый свет.

Глава седьмая

Четыре года Грэй скитался

И все моря избороздил,

И в Лиссе как-то оказался…

Он в Лисс впервые заходил.

Под выгрузкой стоял семь дней

Как столб «Секрет» у маяка;

Разгрузка кофе шла пока,

Скучать стал беспричинно Грэй;

Боролся с тягостной дремотой

И занимал себя работой,

По судну с боцманом ходил

И всем работу находил:

Велел он кливер16 заменить,

Почистить компас, трюм и клюзы17

И срочно палубу смолить…

Но чувствовал себя медузой,

Что под лучами солнца тает

И ни живёт, ни умирает.

Решил Грэй с Летикой матросом

Чуть-чуть на шлюпке походить,

Немного рыбу поудить;

Вошли в лагуну, за утёсом

Пристали к берегу они.

Вдали мерцали там огни.

– Скажи мне, Летика, что там?

– Деревня старая Каперна.

В ней есть всего одна таверна.

В ней скуку не развеять вам!

– Друг Летика, зажги костёр,

А то становится прохладно.

– Есть, капитан! Топор остёр,

Сейчас костёр устрою ладный!

Костёр пылал. Грэй наблюдал

Огня бушующее пламя.

Стаканы Летика подал,

Тост произнёс: «Удача с нами!»

Затем матрос удить собрался;

Грэй у костра мечтать остался,

Смотрел на тёмный небосвод,

На звёзд извечный хоровод,

Мысль устремлялась в бесконечность:

«Для звёзд лишь миг, для нас уж вечность.

Иной звезды давно уж нет,

Но зрим её мы ясный свет…»

Так, глядя в небо, Грэй уснул,

Как будто в омут провалился,

Ему то дом родимый снился,

То стаи голубых акул.

А утром только пробудился,

Умылся ключевой водой:

«Как хорошо! Я молодой!

Мечты заветной я добился!

Но мне чего-то не хватает

И, кажется, что счастье тает!»

В нём сердце трепетное билось;

Любви так жаждало оно!

(Что вам судьбою суждено

Произойдёт). И вот случилось…

В лесу среди травы душистой

И одуванчиков пушистых

На пледе девушка спала;

Прекрасна так она была,

Что Грэй влюбился в одночасье;

Теперь он знал, в чём жизни счастье.

Она лицом была прекрасна,

Словно богиня хороша.

Влюбился Грэй безумно, страстно,

Остановился, не дыша

Смотрел на девушку, дивился:

«Жизнь так прекрасна! Я влюбился?!»

От чувств, нахлынувших так бурно,

Слегка кружилась голова.

Любовь всегда во всём права;

Она рождается сумбурно,

Ни рассчитать, ни предсказать

Любовь, конечно, невозможно.

Возможно ль сердцу приказать?

Нет! Мысль об этом уж безбожна.

Любовь – ярчайший Божий дар,

Она над всем повелевает!

Кто в жизни этого не знает,

Тот просто безнадёжно стар

Своей душой и сердцем дряхлым,

Напрасно проживает век

Несчастный этот человек,

Живёт он как в подвале затхлом.

Грэй зачарованно смотрел

На детски милое лицо,

Затем он снял с руки кольцо,

Тихонько девушке надел,

И только уходить собрался,

Как Летика вдруг показался.

Грэй палец приложил к губам:

«Потише, друг. Вон, видишь, там

Уснула девушка одна.

О, как она прекрасна!

Одежда у неё бедна

И хочется ужасно

Мне ей помочь, но не обидеть.

Когда б ты мог её увидеть,

Меня б ты понял в тот же миг!»

«Видать, Амур18 его настиг

Своей стрелой с любовным ядом»,

Но он ни голосом, ни взглядом

Не проявил своей догадки.

«Ну как рыбалка?» – «Всё в порядке!

Поймал две камбалы, селёдку» —

«Идём в таверну! Будем водку

Мы заедать твоим уловом» —

«Попить! Поесть! Ну, право слово,

Занятий лучше в мире нет!» —

«Ты рассуждаешь как поэт!

Да, ты отъявленный гурман!» —

«Так точно, храбрый капитан!»

Зашли в таверну, заказали

Бутылку водки, пока ждали,

Когда им рыбу принесут.

Трактирщик Меннерс тут как тут

Крутился перед гостем важным,

Протёр стол фартуком бумажным,

Сам скатерть белую достал

И самолично разостлал.

Хин Меннерс, как лиса, был рыжий,

Взгляд то холуйский, то бесстыжий,

Хихикал, глупо улыбался,

Как проститутка продавался

За каждый жалкий медный грош;

На папу своего похож

Был очень. Ну, одно лицо!

И был таким же подлецом.

– Скажи, трактирщик, кто такая

Сейчас по улице идёт?

Взглянув в окно, сказал Хин: «Знаю!

Ассоль, что дурочкой слывёт.

Она уже который год

Из дальних стран всё принца ждёт

На бриге в алых парусах!

Летает, в общем, в небесах!»

Хин Меннерс, мерзко улыбаясь,

Вниманьем гостя упиваясь,

Поведал всё, что только знал

И от себя чуть-чуть приврал:

«Её отец Лонгрен – убийца,

Жестокосердный кровопийца.

Убил он моего отца…»

– Да бросьте слушать подлеца! —

Вдруг басом угольщик пропел.

Он врёт, каналья! Всё он врёт!

Врать перестанет, коль помрёт!

– Я вру?! Да как же ты посмел…

– Он врёт, каналья! Он всё врёт!

Закончит врать, когда помрёт,

Не раньше. Даже не мечтайте!

Ему медяк дырявый дайте,

Так он вам спляшет и споёт,

Ещё с три короба наврёт.

Ассоль, поверьте мне, нормальна,

Отнюдь не дурочка она.

Скажу вам конфиденциально,