Астийский эдельвейс

Разница виделась лишь в одежде. Если Миона была все в том же белом платье, платье старшей инопланетянки было густо-синим, цвета индиго, стянутым по талии поясом из золотисто-рубиновых камней. Такие же камни, сцепленные тонкой вязью бриллиантов, сдерживали пышный узел ее прически.

Максим сделал шаг вперед, молча поклонился. Женщины опустили руки. Музыка смолкла. Мать Мионы приблизилась к Максиму, коснулась его плеча:

— Дорогой землянин! Мы рады приветствовать вас от имени старших братьев по разуму из далекой системы Агно.

Мы счастливы предложить вам гостеприимство на борту галактического корабля Ао Тэо Ларра, являющего собой частицу всех шести планет Системы. Вы будете иметь возможность пользоваться всеми благами нашей цивилизации и познакомиться со всеми накопленными Системой знаниями, за исключением тех, какие могут принести вред слишком несовершенной цивилизации Земли. Мы сделаем все, чтобы ваше пребывание здесь было приятным и полезным. Вы сможете оставаться у нас столько, сколько найдете нужным. Но достаточно будет малейшего вашего желания, чтобы мы возвратили вас на родную планету. Я сама, к сожалению, не смогу уделить вам много времени. Но моя дочь значительно свободнее меня. Она познакомит вас с кораблем, научит пользоваться нашими источниками информации. Ваше пребывание здесь не будет регламентировано никакими ограничениями, кроме тех, какие налагает на всех нас Главное кибернетическое устройство корабля.

Однако, когда вы захотите покинуть нас, я буду просить вас выполнить три непременных условия: вы не возьмете на Землю ни одного предмета внеземного происхождения, вы сохраните в тайне нахождение звездолёта на орбите, вам не будет разрешено повторное возвращение на корабль.

С моей дочерью вы знакомы. Ваше имя мне известно. Меня зовут Этана. Мы всегда будем рады оказаться вам полезными, — закончила она с улыбкой, отходя к Мионе, и Максим понял, что разница между ними отнюдь не ограничивается одеждой. Если Миона, радостно взволнованная, счастливая, чуть смущенная, напоминала нежный, только что распустившийся цветок, сотканный из одного солнечного цвета, то Этана, столь же юная, цветущая, столь лее непостижимо прекрасная, как и ее дочь, казалась высеченной из глыбы сверкающего льда. И в улыбке ее, безукоризненно вежливой, даже благожелательной, даже обворожительной, был холод космических глубин, загадочных и беспощадных.

Но это ледяное «радушие» вернуло Максиму уверенность в себе:

— К сожалению, я меньше, чем кто-либо, могу претендовать на право говорить от имени всего человечества, — сказал он, глядя прямо в глаза гордой инопланетянке. — Но прошу вас верить, что и нашей «слишком несовершенной» цивилизации не чуждо чувство благородства и достоинства.

— Высота цивилизации измеряется не глубиной чувств, а могуществом разума, — холодно возразила Этана.

— Мне кажется, это не совсем так… — возразил Максим.

— Вы полагаете? — насмешливо улыбнулась инопланетянка.

— Да. И, возможно, смогу убедить вас в этом.

— Вы — нас?! — Казалось, ледяная метель взметнулась в глазах Этаны.

Но и Максимом овладел уже знакомый прилив упрямой злости:

— Да, вас. Если вы найдете время выслушать меня.

— Вы считаете, это что-то добавит к тому, что я уже знаю о Земле и ее обитателях?

— Я надеюсь на это.

— Любопытно… Но вы, наверное, слышали, что сегодня у нас праздник?

— Да, и потому я позволю себе, по нашему земному обычаю, поздравить Миону и подарить ей в этот день то, что, кажется, доставит ей хоть небольшую радость. — Он подошел к Мионе и, поцеловав ее в щеку, подал цветущие ветки аулоро.

— Аулоро! — воскликнула Миона, вся вспыхнув от смущения и радости. — Спасибо, Максим, — прошептала она чуть слышно, прижимая к груди подарок.

Этана снисходительно улыбнулась. Но Максим успел заметить, что ей едва удалось скрыть удивление и досаду, видимо, она не ожидала ничего подобного. Впрочем, это продолжалось доли секунды. В следующее мгновение она обратилась к нему с прежней ледяной улыбкой:

— А^теперь, по обычаю нашей Системы, я попрошу вас пройти к дереву мудрости и принять участие в ритуале, который по традиции совершается у нас, когда молодой человек становится гражданином Системы.

Они вышли через противоположную стену здания в сад и остановились у невысокого дерева с крупными розовато-коричневыми плодами. Миона сорвала один из них.

— Плод дерева мудрости, — сказала Этана, — может сорвать лишь совершеннолетний гражданин Системы и оделить им только самых близких ему друзей.

Миона снова порозовела от смущения. Но тут же разломила плод на три части и подала одну из них матери, другую Максиму.

Максим надкусил плод. Он оказался вяжущим и горьким, точно яблоко-дичок, но стоило проглотить его, как мозг начал работать как-то особенно чётко, мысли приобрели небывалую законченность и ясность.

Несколько минут прошло в молчании. Глаза Этаны чуть смягчились, на миг в них мелькнуло что-то похожее на грусть. Она подошла к Мионе и положила ладони ей на голову: