Астийский эдельвейс

А стена казалась гладкой, как стекло, только я могла заметить кое-какие неровности. И я начала подавать вам советы. Прямо. Голосовой связью. Этана больше не препятствовала мне. Видимо, ни она, ни ее хваленый Кибер не смогли придумать ничего лучшего. Наконец вы были на земле. А я упала в кресло и расплакалась. То ли оттого, что так долго сдерживала в себе нервное напряжение, то ли оттого, что… — Миона вдруг смолкла и низко склонилась над пушистым тики, сладко дремавшим у нее на коленях.

Максиму захотелось пригладить ее рассыпавшиеся волосы. Но она уже выпрямилась:

— Впрочем, говорить, так все. Мне было очень больно, Максим, от сознания, что вы пошли на такой риск ради Марины. Это было, конечно, страшно глупо с моей стороны. Глупо, непонятно, противно всякой логике! Но так было.

Прежде мне казались равно одинаковыми, что она, что Дима или Костя. И вдруг все переменилось. Теперь мне становилось больно даже тогда, когда я просто видела вас вместе. А это было все чаще и чаще.

Я поделилась с Этаной. Она рассмеялась и сказала, что это свойственно всем людям Земли — в определенном возрасте сближаться друг с другом Но что у вас с Мариной это случайно и временно. Потому что Кибер снял характеристику ее психики, и она оказалась абсолютно несовместимой с вашей.

Я успокоилась. Но ненадолго. Вы все чаще бывали только с ней, вы давали обещания быть с ней всю жизнь. Я поняла, что вы просто не знаете того, что знает Кибер, что людям вообще не дано знать друг о друге. А вы собирались уехать в большой город, там я уж никогда не смогла бы встретиться с вами. Но мне нужно было, обязательно нужно было предупредить вас.

Я сказала об этом Этане. Я просила ее день и ночь. И она согласилась. Но не на встречу. А лишь на новый сеанс в иллюзионории. Вроде наших детских встреч. С той разницей, что теперь вы — не синтетический образ, созданный Кибером, а вы сами — должны были принять в нем участие.

Кибер мог, оказывается, устроить и такое, пользуясь моим и вашим элементами связи. Для этого нужно было только, чтобы вы уснули. Но это было проще всего.

Впрочем, в этом было и большое неудобство. Ведь вы могли принять все за сон, не обратить на мои слова никакого внимания. Нужно было убедить вас, что вы говорили именно со мной. И я решила подарить вам настоящий, живой ингрезио. Сделать это было нетрудно. Я уже говорила, что Землю исследует масса наших автоматов. Один из них и должен был вложить вам в руки цветок.

И вот я пришла в иллюзионорий. Погас свет. Я оказалась на берегу озера. Вы были уже там… Всё остальное вы, наверное, помните?

— Как?! Значит, вас не было на озере?

— Да, мой друг, я была только в вашем сне, смешная и наивная, говорившая по-русски так, как не говорит никто из людей. Разве могли вы всерьез принять мой лепет? Хорошо, что Этана поспешила прервать это «свидание»…

— Да, она, действительно, поспешила. Слишком поспешила… — добавил Максим с горечью. — Как все было бы иначе, как по-иному сложилась вся моя жизнь, если бы вы сказали мне тогда еще хоть два-три слова.

— Но этих слов я и не имела права говорить. Кибер не дал бы мне произнести их. А потом… Я согласна, жизнь ваша сложилась бы по-иному. Но лучше ли, чем она сложилась?

— Я любил вас уже тогда.

— Вы не любили еще меня по-настоящему, Максим. Хотя могли и полюбить. Наверное, могли бы… Но это и было бы самым большим несчастьем. Ведь кем я была тогда? Всего лишь девочкой, подростком. Да и вам нужно было учиться. Вспомните, каким вы были в то время. Этана ни за что не позволила бы нам быть вместе. А без этого…

— Может быть, вы и правы. И все-таки… — Максим невольно вздохнул.

Миона коснулась его лба:

— Не надо жалеть о прошлом, мой друг. Жизнь — это луч, устремленный в бесконечность. Он может и погаснуть. Но вернуться — никогда!

— Да, пожалуй… — согласился Максим. — Ну, а цветок, ваш подарок? Его снова забрали автоматы?

— Конечно. Это было непременным условием Этаны.

— Н-да… Чистая работа! Значит, много их на Земле, этих автоматов, замаскированных под наших животных?

— Да. Сотни, тысячи! Самых разных форм, размеров и назначений. От сравнительно крупных, с чайку, до еле видимых глазом. Вам покажется, что укусил комар, а мы имеем анализ крови. В сверхсекретную лабораторию залетает муха, а мы имеем фотопленку всего, что там есть, включая запись разговора всех сотрудников.

— И все нужные вам предметы, если в дело вступает, скажем… ястреб?

— Да, — простодушно ответила Миона, и Максиму стало ясно, что она понятия не имеет о тех несчастьях, какие преследовали их с Антоном. Значит, все было делом рук Этаны? Видимо, так. Но почему она здесь не боялась риска разоблачения?

— А если один из таких механизмов был бы пойман человеком, поврежден пулей, оказался в ловушке? — спросил Максим.

— Все автоматы окружены защитным полем, в крайнем случае срабатывает их механизм мгновенного самоуничтожения.

— И все-таки можно представить ситуацию, когда такой аппарат мог бы навести на нежелательные для вас умозаключения.

— Например?