Астийский эдельвейс

Нет, это ему не показалось. Он ясно слышал музыку. Тихую, задумчивую, точно такую, какая неслась той ночью из котловины. И еле ощутимый аромат точно так же вплетался в мелодию. Он поднял голову, — и все исчезло, снова коснулся подбородком кольца, — снова музыка. Временами ему казалось даже, что он видит что-то вроде голубого луча, бегущего к Лысой гриве. Впрочем, день был настолько ярок, что весь воздух был пронизан сверкающими лучами. Однако звук и запах ощущались несомненно.

Потом подул ветер, стало холодно, и сразу зачесалась родинка за ухом. Максим потер ее кончиком пальца и вдруг услышал, будто в шум ветра вплетается чуть слышный шепот:

— Пора спускаться… Пора спускаться…

Максим очнулся. Солнце уже склонялось на закат. Ясно, надо возвращаться. Он тщательно изучил глазами обрывающуюся под ним стену и, наметив примерно маршрут спуска, свесил ноги вниз. И тут произошло то страшное, что долго потом не могло изгладиться из памяти. Несмотря на все старания, ему не удалось нащупать ногами никакой опоры. Носки скользили по гладкому, точно отполированному, камню, не встречая ни малейшего выступа или трещины. А руки уже немели. Еще минута, и он сорвется вниз. Холодный пот разом покрыл рее тело. Смертельный ужас заставил снова взобраться на вершину.

Что же делать? Что делать?! И почему он не взял с собой веревки?!! Он чувствовал, что никакие силы не заставят его еще раз спустить ноги вниз. Но в спину снова ударил ветер. И тот же шепот мягко, но настойчиво приказал:

— Надо спускаться, надо! Ветер поможет…

Сделав над собой усилие, Максим снова повис на руках. И снова ноги заскользили по отвесной стене. Страх отнимал последние силы. Руки еле удерживались на гладкой поверхности площадки. Но тут сильный порыв ветра словно прижал его к стене, и он снова услышал шепот:

— Правую ногу чуть влево и немного ниже…

Он машинально подчинился и вдруг нащупал носком трещину.

— Теперь левую прямо вниз… — шепнул ветер, все так же прижимая его к стене. И снова нога встретила упор, крепкий, надежный. С него можно было хоть глянуть вниз

Вот и еще трещинка, а под ней уступчик. Страх начал проходить. Максим передохнул и, смахнув заливающий глаза пот, спустился ниже. Отсюда было совсем недалеко до узкого карниза, который так помог ему при подъеме. Однако то ли Максим поторопился, то ли не рассчитал своих движений, но руки его на какой-то момент оторвались от узкой, еле прощупывающейся трещины, ноги соскользнули по гладкой стене, и он полетел вниз.

К счастью, это случилось уже над самым гребнем. Он лишь ободрал ладони и больно зашиб ногу. И все-таки, какого труда стоило теперь спуститься по острым глыбам кварцита к месту, где была закреплена веревка.

Было почти совсем темно, когда его разбитые в кровь ступни коснулись наконец земли, и он, окончательно обессиленный, свалился на мягкий ковер сухой хвои. Страшная вершина терялась уже в синих сумерках, ветер шумел теперь высоко над головой в ветвях деревьев, а ему чудилось, что кто-то все шепчет и шепчет какие-то теплые, хорошие слова, отчего становилось удивительно легко и радостно на душе.

Меж тем ветер стих, тьма сгустилась, и яркая голубая звезда взошла над черным острием скалы. И Максиму уже не показалось это странным. Он знал, чувствовал, был уверен, что смог спуститься со скалы лишь благодаря ей, таинственной незнакомке, хотя и не мог объяснить себе, кто она — реально существующий человек или галлюцинация. А может, его собственные мечты и грезы?..

На другой день он прежде всего обошел и расспросил всех, кто так или иначе мог знать о «городском парне» и его восхождении на Зуб. Однако никто не мог сказать ничего определенного. Только дядя Степан вспомнил:

— Как же, был случай! Аккурат в тот год, как тебе родиться, приезжал племянник моего свояка. Парень дурной, непутевый. Он и собрался под пьяную руку лезть на Зуб. Ну, потащился, стало быть, на сопку по той тропинке, знаешь, что над ручьем, и на первой же круче расквасил себе нос. Вот и все «восхождение». А был он, точно, седой, даже лысый. Только это от водки и прочего баловства, я так понимаю…

Последнего лета перед поступлением в институт будто не было. Целыми днями пришлось сидеть над книгами. И вот настал день отъезда. Все было собрано еще вчера. Вчера же простились с Мариной. До самого утра стояли у ворот, клялись не забывать друг друга. Теперь осталось дождаться вертолета. Но Максима потянуло к озеру. Захотелось в последний раз взглянуть на обрывы, поплавать в омуте.

На озере — ни души. Максим выкупался, с минуту постоял у воды и растянулся в траве под старым кедром. Шесть лет прошло с тех пор, когда он впервые увидел эти места. Как изменилось все за это время. А озеро все то же. Тот же обрыв над омутом, та же стена елей на том берегу. Только все стало как-то меньше, уютнее. Даже старик-кедр, под которым он лежал сейчас и где уснул в то памятное утро, когда спас таинственную незнакомку.