Астийский эдельвейс

Все это было бы не лишенным красоты, если бы не наводило на размышления о сверхсовершенном застенке. Трудно было отделаться от мысли, что кто-то специально позаботился, чтобы упрятать сюда Максима. И в то же время слишком уж странным был этот каземат. Странным был воздух, будто напоенный ароматом цветов, странным был свет, пронизывающий потолок и стены, странным было само ложе, с которого только что поднялся Максим, — ни простыни, ни подушки, ни одеяла — сплошной брус того же белого пластика. Впрочем… Где же оно?

Максим обвел глазами комнату. Здесь не было уже ни «кушетки», ни «тумбочки». Все словно испарилось: одни голые стены. Не переставая удивляться, Максим подошел к стене, из-за которой особенно ясно доносился ритмичный гул, и, приложив ухо, постарался уловить какие-нибудь новые звуки. Однако не успел он коснуться холодного камня, как раздался тихий мелодичный щелчок и стена… исчезла.

Яркий солнечный свет ослепил Максима. Голова закружилась от запаха цветов, земли, моря. Он даже зажмурился от неожиданности. Зато когда снова открыл глаза, то чуть не вскрикнул от радостного изумления. Признаться, он почти смирился с мыслью, что зеленая ячейка, в которой он проснулся, заключена в недрах космического корабля. А перед ним открылся чудесный уголок земли. И какой земли!

В нескольких шагах от Максима, у самого подножья каменной лестницы, полого сбегавшей вниз по склону, действительно кипел прибой. Неоглядная морская гладь расстилалась далеко кругом. Бирюзовые волны ритмично накатывали на берег. Белокрылые чайки с криком носились над водой. Тугой влажный ветер дул в лицо, неся с собой свежесть и запах моря.

Максим с жадностью смотрел по сторонам, переполненный никогда не испытанными ощущениями. Оказывается, он попал на остров. Всюду, от горизонта до горизонта — лишь вода, вода, вода. И крохотный кусочек земли среди волк.

Он оглянулся назад. Сам остров был невелик, в три-четыре километра длиной. Но довольно высокий, с крутыми, в террасах, склонами, сплошь покрытыми лесной растительностью. Лесов здесь было так много и они были столь пышны, что, казалось, остров вскипел зеленой пеной, средь которой высились, подобно свечам, узкие белые здания, искрились под солнцем серебристые купола, сверкали белизной ажурные беседки и массивные плиты лестниц.

Здание, возле которого стоял Максим, тоже узкое и высокое, располагалось в нижней части склона, метрах в десяти над морем. Оно было сложено из белого с голубоватыми искорками камня, как и площадка перед ним, и лестница, идущая вниз, к воде, и так же, как все другие здания острова, окружалось зеленой стеною леса.

Это было самым удивительным — безраздельное господство этих двух цветов: зеленого и белого. Даже морская гладь и небо над головой, даже солнце и сам воздух, казалось, имели зеленоватый оттенок. Зато какой стерильной белизною сияли плывущие над островом облака! А эта вилла, в которой он оказался столь непонятным образом! Она была не просто белой. Она слепила глаза: лишь с большим трудом.

Максим смог рассмотреть здесь искусно выполненное изображение чайки и вынужден был сейчас же перевести взгляд на большой куст сирени, видимо, специально высаженный у самой стены виллы.

Сирень, как ни странно, только еще набирала цвет, словно стояла ранняя весна. Да и листва у нее была нежной, сочной, самой что ни на есть весенней. Впрочем, весна чувствовалась во всем. И в слепящем блеске солнца, и в призывном крике чаек, и в той особой, бодрящей свежести, какой был наполнен утренний воздух.

Максим обошел куст кругом и вновь остановился в удивлении. Сразу за сиренью начиналась дорожка, огибающая виллу и идущая вверх по склону, а вправо от нее открылось нечто такое, что сразу завладело всем его вниманием. То была небольшая сигароподобная гондола, лежащая на двух тонких металлических полозках, круто убегающих к вершине острова и дальше в небо. Скоро он смог рассмотреть, что легкие паутинки таких полозков тянутся и от других зданий и беседок, сплетаясь в причудливую сеть, опоясывающую весь остров.

Ни о чем подобном Максиму не доводилось и слышать.

Неужели люди ездят здесь в таких сигарах? Да, видимо, так— в гондоле вполне могло уместиться два-три человека. Только как выдерживают их столь тонкие полозки? И зачем понадобилась такая уйма путей на небольшом острове?

Он вернулся на площадку, подошел к невысокой балюстраде. Где мог быть этот остров, в какой части света? Во всяком случае, не у экватора. Об этом говорил и цвет морской воды, в котором было больше зеленых тонов, чем синих, и приятная прохлада, несмотря на то, что солнце поднялось уже довольно высоко, и характер растительности…

Впрочем, растительность здесь вообще была какой-то непонятной. На острове не росло ни пальм, ни кипарисов. Но не было и берёз, клёнов. Не было, кажется, ни одного знакомого дерева. Только куст сирени он узнал сразу. А все остальное…

Тревожное предчувствие закралось в душу Максима.

Это же совершенно неестественно — такое небо! И солнце!

И здание без окон и дверей! Он снова огляделся кругом.