Астра

Мы приезжаем из зимней степи к весеннему морю
Мы снимаем тёплые куртки
Мы щуримся солнцу.
Мы пьём дешёвый домашний портвейн
У грустной армянки Азы.
В очереди за нами сибирь,
Бело-бледный урал,
Пёстрый кавказ и дородное закавказье,
Стильный питер и стрёмный владивосток,
Десять одесс,
Одна другой беспонтовей.
Понт бугрится бетоном.
Закат как кровосток.
Чехи «Авразию» захватили в Трабзоне.
Набережную патрулирует омон.
Чайка издаёт чеховский стон —
Где же лето,
Где жирный металлургический прайс и кост?
Война торчит из пасти дохлого пса,
Как последняя сладкая кость.
В наш номер поднимается гость,
Усталый, как гвоздь из запястья Христа.
Военкор НТВ,
Аллюр три креста,
Только из Первомайского,
Трое суток засчитываются за год.
Говорит, у меня ещё оператор,
Но он, сука, почти не пьёт.
Говорит почти ласково.
Мы отвечаем – брат, полный вперёд,
Все, что горит на столе, – твоё.
Он выглядит так, как будто
Пересёк траекторию дуэли взглядов
Двух горгон.
У нас в восемнадцать завтра генеральный прогон.
Набережную, море и небо
Патрулирует мёртвый омон.
У грустной армянки подходят к концу запасы,
У меня зашкаливает панкреатическая амилаза,
Журналист пьёт кровь из тетрапака агдама,
Оператор ласкает ствол своего бетакама.

Панорама моря такой красоты и силы…
Мы юны и прекрасны,
И как все говорят,
У нас есть перспективы.
Дома нет никакой войны
И впервые радует украинская ксива.

Восстание

Птица падает с неба.
Птица бьётся в прицеле глаза,
Будто запуталась в красных кореньях
Хищного азиатского дерева.
Птица цепляется за мерзлую ветку
Чёрного европейского дерева.
Птица больна.
Она переносит вирус.
И в этом цель её существования
В той части жизни,
Что закончится через две минуты
Падением с ветки
В евразийский зелёный снег.
Я представляю,
Как с ветки падает человек крылатый,
Не слишком сопротивляясь,
Ломая пустые ветки,
Выстилая ими свою гробницу.
До неё – четыре секунды.
Шесть метров.

Впрочем, что я знаю о нейронных связях
Птичьего мозга?
Может, там, в тёмной зоне,
Недоступной пока орнитологам,
Генералиссимус Лебедь летит вдоль
Замершего,
Но летящего ежесекундно,
Серого строя
Камикадзе-соек
И хрипло, но отчётливо так:
Сынки и дочки,
Вы не вернётесь,
Но вы отомстите за слёзы гусынь.
Вы приблизите нашу победу
Ещё на мгновение.
Смерть им!
Смерть нам!

Птица лежит на снегу,
Как иероглиф
«Восстание».
Как человек.

Второе