Астрид и Амир. Тайна секретного кода

– Но что-то вы какие-то выдохшиеся, – заметил Торстен и выудил карамельку из корзины. – Можно подумать, что вы видели привидение!

Он громко рассмеялся, а мы с Амиром переглянулись. Монах был нашей тайной, и мы не могли рассказать о случившемся. Но я заметила, что Амир всё ещё дрожит, и я тоже.

Что такое бормотал Монах? Почему он так разнервничался из-за того, что какая-то летучая мышь попросила у него конфетку на Хеллоуин? Или его напугал ангел смерти?

Что ж, пора было поесть и успокоиться. Мы высыпали конфеты из корзины на стол, чтобы все угостились. Торстен сгрёб к себе все земляничные карамельки, но там ещё много чего оставалось.

– Ну что, показать вам какой-нибудь ужастик? – спросила мама. – Бьёрн, как думаешь, им ещё не рано смотреть «Птиц» Хичкока? Может, в компании с Данте и Софи им не так страшно будет?

– Нет-нет, только не это! Oh, Sanctus Deus! Kyrie eleison! – хором закричали мы с Амиром, хотя рты у нас были набиты желейными крысами.

Глава 14

Несколько ночей после Хеллоуина я так боялась увидеть во сне Монаха и его страшного кота, что клала рядом с собой Топа, как в детстве.

Когда я рассказала об этом Амиру, он признался, что тоже боится. Стоило нам заговорить о Монахе, как меня начинала бить дрожь.

Мы решили отложить наше расследование на неопределённое время.

Амир спрятал все записи и очистил письменный стол от всяких шпионских штучек, а я убрала все страшные книги со своей полки.

Вместо этого мы организовали шахматный клуб, и папа чуть не плакал от радости, когда видел наши склонённые головы над доской. Он считает, что шахматы – лучшее в мире занятие.

Так прошёл весь ноябрь. Я дружила с Амиром, разминала руку и играла на барабанах, а мама тем временем использовала сто пятьдесят упаковок свечей, чтобы создать в доме уютный полумрак.

Однажды морозным декабрьским днём мы с Амиром сидели в школе и играли в шахматы, а за окном, раскачивая деревья, дул ветер. Мы уже решили все примеры по математике. В классе было вполне уютно. Под общий шум я обдумывала следующий ход. Гина объясняла в восемнадцатый раз, что нужно приготовить для процессии Люсии, и уголки рта у неё уже подрагивали от раздражения.

– Люсиями могут быть все.

– Что, и мальчики тоже? – спросил Рафаэль.

– Я же сказала – все, – повторила Гина. – Люсия, она как Робин Гуд. Если бы мы каждый год справляли его день, все могли бы быть Робин Гудами.

– Что? Мы будем праздновать День Робин Гуда? – удивился Адам.

– Ну тогда уж лучше быть принцем, который спит на мешках с деньгами, – вмешался Яннис. – Только никому их не отдавать.

– А тем, кто будет Люсией, можно пропустить уроки? – спросил Рафаэль.

– Ты сможешь уходить на репетиции хора, но потом придётся заниматься дома, – ответила Гина.

– Тогда я хочу! Тогда я хочу! – закричал Рафаэль.

– А сейчас решай примеры, – сказала Гина.

Я ждала, пока Амир сделает ход, и подняла голову, потому что в классе стало слишком шумно. Рафаэль не считал, а слонялся по классу и показывал всем дурацкий комикс, который сам нарисовал. Яннис лежал на столе и стонал, а Адам мычал себе под нос какую-то очень сложную мелодию.

Всё как обычно. Но не совсем. После осенних каникул Гина переставила мебель, чтобы у нас появились «новые впечатления». Видимо, она побывала на очередном курсе и набралась там разных идей.

Мы с Амиром отказались пересаживаться, «новых впечатлений» у меня и без того предостаточно.

Я украдкой посмотрела на Марьям. Она сидела теперь с Адамом и, казалось, была занята решением примеров, хотя на самом деле она терпеть не может математику.

– А ты кем хочешь быть на Люсию? – спросил Амир, он откинул со лба чёлку и сделал ход турой.

– Никем. Я хочу быть чемпионом по шахматам, как Юдит По́лгар. Во мне тоже есть венгерская кровь.

Я уставилась на доску. Сложно сосредоточиться среди такого гомона.

Элли и Вибеке сидели перед нами и тайком обменивались записочками, которые передавали, когда никто не видел. Если они склонялись друг к другу, их волосы спутывались. Время от времени они косились на Янниса и Рафаэля и громко хихикали, их постоянный шёпот отдавался у меня в голове.

– Эй, гроссмейстер Аста-Паста, твой ход, – напомнил Амир и похлопал меня по голове.

Я машинально подвинула пешку. А потом покосилась на Марьям. Она всё ещё решала примеры. Вид у неё и в самом деле был одинокий. Кажется, она раздружилась с Элли, я уже давно не видела, чтобы они ходили, прилепившись друг к дружке, как прежде.

Я заметила, что Элли теперь чаще бывает с Вибеке. Они купили себе одинаковые чехлы для мобильников – такие переливчатые со стразами – и вечно сидели, уткнувшись в свои телефоны.

– Ой, ка-а-а-а-кой хорошенький, – услышала я голос Вибеке.

Пришлось поднять голову. Элли показывала Вибеке рисунок с котом. Совсем не похожий. Очень неудачный.

Зазвенел звонок, и мы с Амиром пошли на баскетбольную площадку поиграть, хотя земля уже замёрзла. Мне просто необходимо было подвигаться.