Астронавт Джонс. Время для звезд

После этого капитан отдал приказ относить ему на просмотр все новости с Земли, которые мы собираемся печатать; одновременно он напомнил нам о некоторых ограничениях, налагаемых на связистов, в отношении секретности переговоров корабля. Думаю, у меня лично хватило бы мозгов показать капитану то сообщение, прежде чем его напечатать, но кто ж может это точно знать? На «Элси» всегда была свобода печати.

Нас спасло только то, что мы вошли в пик сразу же после той заметки. А когда вышли из пика, на Земле прошло четырнадцать лет и по новой расстановке сил Аргентина уже обнималась со своими бывшими врагами, а с остальной Южной Америкой была на ножах. И вскоре мистер Роч и Регато мирно, как и прежде, играли в шахматы, и трудно было поверить, что капитану пришлось запретить им приближаться друг к другу, чтобы они не вцепились в глотки один второму.

Все земные события кажутся мне немного нереальными, хотя мы регулярно получаем новости, пока не выходим на пик. Ведь только привыкнешь к новой ситуации – и тут «Элси» проходит пик, на Земле проходят года, и все там уже по-другому. Раньше была Планетная лига, а теперь это Объединенная система, и они говорят, что новая конституция сделает войну невозможной.

Но для меня это все равно Планетная лига; и прежняя конституция тоже делала войну невозможной. Интересно, что они там поменяли, кроме названий?

Добрую половину новостей я просто не понимаю. Кэтлин сообщила, что их класс скинулся своими равнялками, чтобы купить школе «Фарди» в качестве подарка к окончанию. И что они собираются зафитилить его в первый раз на репетиции выпускного, и ей надо бежать, так как ее привлекли для дежурства. Все это из нашего последнего разговора. Ну так пусть мне кто-нибудь объяснит, что такое эта (это? этот?) «Фарди» и почему нельзя было оставить ее (его?) в покое?

Новости научные я тоже не понимаю, но здесь я хотя бы знаю почему, и знаю, что обычно кто-нибудь из находящихся на борту их понимает. Релятивисты до крайности возбуждены поступающей информацией. Информация эта настолько специальна, что всю ее приходится передавать назад для подтверждения правильности приема, а в это время Жанет Меерс стоит у тебя над душой и пытается выхватить кассету из диктофона. Мистер О’Тул тоже возбужден, однако внешне это выражается только тем, что у него краснеет кончик носа, доктор Бэбкок никогда не выказывает возбуждения, однако, после того как я скопировал монографию под названием «Самнер относительно некоторых аспектов теории безотносительности», он два дня не появлялся в столовой. После этого я передал обратно в ФДП другую монографию, написанную им самим. Она тоже была набита неудобоваримыми формулами, но у меня создалось впечатление, что доктор Бэбкок в вежливой форме обзывает профессора Самнера идиотом.

Жанет Меерс пыталась мне что-то объяснять, но я не понял ничего, кроме того, что концепция одновременности совершенно меняет облик физики.

– До сих пор, – говорила она, – мы занимались относительными аспектами пространственно-временного континуума. Но то, что делаете вы, телепаты, не имеет никакого отношения к пространству-времени, безотносительно к нему. Без времени нет пространства, без пространства не может быть времени. Без пространства-времени не может быть сохранения энергии-массы. Господи, да вообще ничего не может быть! Неудивительно, что некоторые из стариков от всего этого просто свихнулись. Но теперь понемногу становится понятным, каким образом можно вписать вас в физику – в новую физику, она совершенно меняется.

Мне и со старой-то физикой было достаточно проблем; от одной мысли о том, что придется учить новую, начинала болеть голова.

– А какая от этого польза? – спросил я.

Жанет была просто шокирована.

– Физика совсем не должна иметь какую-либо пользу. Физика просто существует.

– Ну, не знаю. Старая физика была полезной. Возьмем, например, этот факел, который двигает наш корабль.

– Ах, это!.. Это же не физика, это просто техника, – произнесла она таким тоном, словно я сказал нечто неприличное.

Жанет я никогда не понимал и не пойму; пожалуй, хорошо, что она сказала, что будет для меня «как сестра». По словам Жанет, ее совершенно не волнует, младше я ее или нет, но она никогда не сможет смотреть снизу вверх на человека, неспособного решить в уме уравнение четвертой степени, – ведь жена должна смотреть на своего мужа слегка вверх, так ведь?

Теперь мы разгоняемся с ускорением в полтора g. Таким образом, каждый разгон и торможение сокращаются примерно до четырех месяцев по времени корабля, несмотря даже на то, что расстояния стали больше. Во время разгона я вешу двести двадцать фунтов и стал носить бандаж, но в пятидесяти процентах дополнительного веса нет ничего плохого; возможно, это даже хорошо для нас; тут, на корабле, слишком мало физических нагрузок.