Астронавты в лохмотьях. Деревянные космолеты

К его голосу присоединились отдаленные крики Завотла и Амбера, в одной из гондол заработал солнечный телеграф, но сверху никто не отвечал. Корабль короля продолжал давить на их баллон, угрожая разорвать или сплющить его.

Толлер бросил беспомощный взгляд на Джесаллу и Чаккела, которые вскочили и смотрели в ужасе, раскрыв рты. Самым правдоподобным объяснением, которое пришло ему в голову, было что Кедалс заболел, потерял сознание или умер за рычагами управления. Но если так, кто-то другой может включить горелку и расцепить корабли, и лучше бы он сделал это побыстрее! А вдруг — и от этой мысли у Толлера пересохло во рту — горелка каким-то образом сломалась и не включается.

Он лихорадочно обдумывал ситуацию, а ткань баллона в это время щелкала, как хлыст, и палуба качалась под ногами. Сцепившаяся пара кораблей начала быстро терять высоту, о чем говорил тот факт, что два других корабля королевского рейса поплыли вверх.

Впервые с момента взлета у перил своей гондолы показался Леддравор, а за его спиной Завотл все еще посылал бесполезные вспышки солнечного телеграфа.

Отцепиться от королевского корабля, увеличив скорость спуска, Толлер не мог. Его баллон и так выпустил уже много газа, поэтому существовала опасность, что при слишком большой скорости наружное давление воздуха раздавит его. После этого началось бы падение на Верхний Мир с тысячемильной высоты.

Необходимо было срочно вкачать в баллон много горячего газа, хотя и возникал риск порвать оболочку. Взгляд Толлера встретился со взглядом Джесаллы, и он сказал себе: «Я должен выжить!»

Толлер вернулся на место пилота и запустил в горелку долгий грохочущий залп; голодный баллон жадно впитал тепло, и через несколько секунд Толлер толкнул рычаг бокового двигателя. Выхлопа не было слышно за ревом горелки, но от этого его действие не стало меньше.

Два других корабля королевского рейса поплыли вниз и скрылись из виду, а корабль Толлера начал вращаться вокруг своей оси. Последовали низкие нечеловеческие стоны, и гондола короля, соскользнув по боку баллона Толлера, оказалась на виду. Одна из стартовых стоек королевского дирижабля отвязалась и, словно меч дуэлянта, кружилась в воздухе.

Пока Толлер, застыв, наблюдал это, движение кораблей, обычно плавное и величественное, как движение небесных тел, резко ускорилось. Вторая гондола поравнялась с ним, и острый конец ее стойки слепо въехал им в камбуз. Вселенная опасно накренилась. От сотрясения стойка поехала обратно, распоров своим верхним концом оболочку королевского баллона. Содрогаясь, как в агонии, он сплющился, и дирижабль короля начал беспрепятственно падать, таща за собой зацепившейся стойкой корабль Толлера. Их гондола повернулась набок, и перед ними засверкал Верхний Мир, жадный, готовый поглотить пришельцев. Вскрикнув, Джесалла упала на перегородку, из рук ее выпало зеркало и закружилось в голубой пустоте. Толлер бросился в камбуз. Рискуя вывалиться за борт, он схватил зацепившийся конец, собрал всю свою физическую мощь воина и отбросил стойку.

Гондола выровнялась, а Толлер, ухватившись за перила, смотрел, как корабль короля начинает свой смертельный спуск. На высоте тысячи миль сила гравитации была меньше половины[5], и дальнейшее происходило словно во сне. Толлер увидел, как король Прад подплыл к борту падающей гондолы, его белый глаз сверкнул, точно звезда, когда он поднял руку и указал на Толлера. Через секунду разорванный баллон, кружась, скрыл монарха из виду. Падая, корабль короля набирал скорость и становился все меньше, пока не превратился в еле видное мерцающее пятнышко, затерявшееся среди мозаичных картин Верхнего Мира.

Почувствовав неожиданное беспокойство, Толлер поднял голову и оглядел два оставшихся дирижабля. С ближайшего на него смотрел Леддравор, и когда их взгляды встретились, он протянул к Толлеру руки, словно звал в объятия любимую. Так он стоял в безмолвном призыве, и, даже вернувшись к горелке, Толлер ощущал, что ненависть принца пронзает его душу подобно невидимому лезвию.

Из входа в пассажирский отсек, где тихо плакали Дасина и Корба, на Толлера смотрел Чаккел с посеревшим лицом.

— Сегодня плохой день, — заплетающимся языком произнес принц. — Умер король.

Нет пока, подумал Толлер. Ему еще лететь и лететь много часов. Вслух же он сказал:

— Вы видели все своими глазами. Просто чудо, что мы уцелели. У меня не было выбора.

— Леддравор с этим не согласится.

— Да, — печально подтвердил Толлер, — Леддравор не согласится.

Ночью, когда Толлер напрасно старался уснуть, к нему пришла Джесалла. В этот одинокий час ему показалось естественным обнять ее одной рукой. Она опустила голову ему на плечо и прошептала в самое ухо:

— О чем ты думаешь, Толлер?

Он хотел сначала солгать, но потом решил, что не стоит.

— Я думаю о Леддраворе. Наш спор должен разрешиться.

— Может быть, он проанализирует случившееся, и, когда мы окажемся на Верхнем Мире, переменит мнение. Я хочу сказать, что, даже если бы ты пожертвовал нами, короля бы это все равно не спасло. Леддравор должен признать, что ты ничего не мог поделать.