Асыл

Взглянув через плечо, мальчик увидел картину, от которой до боли сжалось его сердце. Кекжал дрался один с волками. Дима припал к гриве коня и, ласково похлопывая рукой, стал успокаивать его.

— Кара-Торгой, Кара-Торгой! — Повод коня стал слабее, и лошадь сбавила ход. — Кара-Торгой, Кара-Торгой!

Как бы прислушиваясь к голосу своего хозяина, конь перешёл на шаг. Дима повернул лошадь к дороге.

— Вперёд!

Услышав знакомое слово, конь стремительно ринулся по дороге.

«Надо выручать Кекжала», — пронеслось в голове Димы. Мальчик видел, как в неравной борьбе волкодав начал ослабевать. От нападения он уже перешёл к защите и теперь отбивался от наседавших на него волков.

Конь Димы летел, как ветер. До зверей оставалось несколько метров. «Вперёд!» Дима понёсся на ближнего от него волка. Не успев сделать прыжок в сторону, зверь был смят копытами Кара-Торгоя.

В это время Кекжал прикончил второго волка. Не выпуская повод из рук, мальчик соскочил с седла и поманил к себе собаку.

— Кекжал!

Окровавленный пёс едва дотащился до Димы и жадно начал глотать снег. Мальчик опустился возле собаки. В правом боку Кекжала виднелась рана, обмыв её снегом, Дима приласкал волкодава. Пёс дышал порывисто в тяжело.

«Добраться бы только до Оспана», — подумал с тревогой мальчик и, подобрав ружьё, часто оглядываясь на Кекжала, он повёл Кара-Торгоя к жилищу пастуха, которое было недалеко от места схватки.

Кекжала пришлось оставить у Оспана.

— Ничего, вылечим, не горюй. Я знаю эту собаку, один раз принял её за шайтана, — и Оспан подробно рассказал о случае в мазаре Батимы.

— Кекжала я доставлю Асыл. На днях собираюсь съездить в Батбаккару, а там до заимки недалеко, — успокоил он мальчика. — Обратно обязательно заезжай ко мне, а сейчас попьём чаю и — спать.

Ночью Дима несколько раз вставал с постели. Его беспокоил Кекжал. Собака лежала у порога, и по её ровному дыханию Дима понял, что рана не так уж опасна. Утром, оседлав Кара-Торгоя, мальчик долго гладил по спине Кекжала и, тяжело вздохнув, вышел вместе с хозяином из жилья.

— Будешь проезжать станицу Семиозёрную, посмотри, нет ли там скопления казаков и солдат. Весточку мне пришлёшь через надёжного человека, — Оспан назвал кустанайский адрес квартиры неизвестного Диме русского и предупредил: — Будь осторожен, никому об этом не болтай. Я тебе доверяю. Вот письмо Ибрая, — сказал он подростку, вручая конверт. — Отдай лично, в случае опасности — уничтожь.

Гордый поручением Оспана, Дима выехал в Семиозёрную.

ГЛАВА 10

Через несколько дней Дима приехал в Семиозёрную. По улицам станицы маршировали солдаты, с гиком и свистом проносились на конях пьяные казаки; на окраине, возле бора, виднелся ряд палаток. Прислушиваясь к разговорам военных, Дима понял, что отряд идёт в степь на помощь генералу Лаврентьеву.

«Нужно скорее сообщить Оспану и ехать в Кустанай. Солдаты направляются в Тургай», — подумал мальчик и пришпорил Кара-Торгоя.

Путь до города прошёл без приключений. Поздно вечером Дима приехал в Кустанай. Подъехав к дому своей тёти, он соскочил с коня и постучался в ворота.

На стук вышел квартирант Селезнёвой, Николай Петрович Вихрев. Увидев Диму, он обрадованно заговорил:

— Долго, долго тебя не было. Аграфена Карповна уже волноваться стала, не случилось ли что с тобой, да и Меркулов приходил. Давай заводи коня во двор.

Вихрев открыл ворота.

— Дядя Коля, куда бы нам спрятать мою лошадь? — снимая седло с коня, спросил Дима.

— А зачем её прятать?

— Видишь ли… — замялся мальчик. — Меркуловских лошадей мы передали сарбазам Ибрая. У меня осталась лошадь хозяина. Если он увидит её, отберёт.

— Понятно, — кивнул головой Вихрев. — А вы хорошо сделали, что передали коней повстанцам, — сказал он и дружески похлопал рукой по плечу Диму. — Заходи в дом.

Аграфена Карповна, увидев племянника, всплеснула руками.

— Да как ты вырос за лето-то, — покачала она головой от удивления.

— Мне уже пятнадцатый год, — в голосе мальчика прозвучала горделивая нотка.

— Ну, садись за стол, — женщина подвинула Диме табурет. — Без тебя тут Савва был. Беспокоится насчёт лошадей. Говорят, что в степи казахи бунтуют, ну вот и боится за свой табун, — продолжала Аграфена Карповна.

— Меркуловских лошадей взяли сарбазы. Не знаю, как и говорить об этом Савве: рука-то у него тяжёлая, ещё по шее накостыляет. — Дима отодвинул от себя стакан.

— Ничего, не горюй, в обиду не дадим.

Уверенный тон Вихрева успокоил Диму.

Николай Петрович Вихрев работал наборщиком в типографии Грязнова и жил в Кустанае уже несколько лет. Был он коренаст, с широким открытым лицом, с короткой жилистой шеей — настоящий степняк.

Жизнерадостный по натуре, он становился мрачен, когда видел людскую несправедливость. И вот сегодня, глядя на усталое с дороги лицо мальчика, слушая его тревожный голос, Вихрев поднялся из-за стола и крупными шагами стал ходить из угла в угол.