Асыл

На второй день отряд аллаш-ордынцев во главе с коротконогим ворвался на заимку Рустема: избили старика, связали Асыл и, усадив полумёртвую девушку, в седло, ускакали в степь. Возле жилья остался лежать оглушённый Рустем и раненный в ногу Кекжал.

Покормив коней в среднем течении Сары, отряд коротконогого двинулся дальше. Перед утром они въехали в шестой аул, втолкнули Асыл в пустую юрту, поставили стражу и разошлись по домам.

Позже пришла старая жена Жамандыка, сердитая Зайнагарад, и, бросив лежавшей на полу Асыл чёрствую лепёшку, злобно посмотрела на девушку.

— Не хотела добром выйти замуж за Жамандыка, посиди теперь голодом. Может, спеси будет меньше, — сказала она насмешливо и опустила за собой войлок, Асыл лежала на полу, не спуская лихорадочно блестевших глаз с тундука[12]. На её правой щеке виднелась ссадина от удара коротконогого, тело мучительно болело.

Превозмогая боль, девушка поднялась на ноги. Как избавиться от Жамандыка? Был бы здесь Дима, он что-нибудь бы придумал. Асыл приоткрыла вход в юрту.

Стоял полдень. Зной загнал людей в прохладные жилища, и стража, двое аллаш-ордынцев, забравшись в тень соседнего коша[13], дремала.

Прошли сутки, как Асыл оказалась пленницей Жамандыка. Опять приходила Зайнагарад, пыталась лаской уговорить Асыл, но та наотрез отказалась итти в дом Жамандыка. Аллаш-ордынец был взбешён.

— Передай, — сказал он жене, — если Асыл не войдёт в мою семью, я её запорю нагайкой, или пускай подымает с голода. — Накинув на плечи бешмет, он ушёл к Таутабаю на бесбармак.

Стоял тёплый вечер. На окраине аула до слуха Асыл донеслось мычание возвращающихся с пастбища коров. Где-то звонко проржал жеребёнок, видимо, потерявший мать. На притихшую степь вскоре легли сумерки, а затем наступила ночь. Завернувшись в тёплый бешмет, сидевший возле юрты Асыл аллаш-ордынец уснул. Девушка лежала на полу и смотрела через открытый тундук на звёздное небо. Сегодня её лишили даже чёрствого, как камень, сыра. Не было и воды. Голод мучил Асыл. Наблюдая мерцание звёзд, она унеслась мыслями к Диме. Где он теперь? Если бы он знал, что с ней! Жив ли дедушка? Хоть бы одним глазом их увидеть. «Как хорошо нам было вместе. — Асыл вздохнула. — Но я всё равно не сдамся! Лучше умереть с голода, чем жить в семье этого негодяя».

В полночь Асыл забылась тяжёлым сном. Неожиданно до её слуха донёсся цокот копыт, выстрелы и крики. Затем ей показалось, что она слышит голос Димы:

— Болат, сюда!

Асыл поспешно вскочила на ноги. Не сон ли это? Нет, шум голосов приближался.

— Вытаскивай Зайнагарад, она знает, где Асыл, — скомандовал Болат. Затем в юрту ворвались несколько вооружённых людей и среди них Дима.

Плача от радости, девушка припала к его плечу. В ауле всё ещё слышались стрельба и крики. Болат со своими товарищами расправлялся с шайкой Таутабая и коротконогого.

Усадив на Кара-Торгоя свою подругу, Дима устроился сзади седла и, придерживая одной рукой ослабевшую Асыл, направил коня в ночную тьму.

В отряде Болата они пробыли один день. Дима рассказал об аллаш-ордынцах, которые почему-то решили пойти к Ибраю.

ГЛАВА 14

В начале октября на заимку Рустема приехали молодые казахи Муса и Касым, дальние родственники старика. После обычных приветствий гости начали рассказывать последние новости.

— Таутабай попрежнему живёт в шестом ауле и хозяйничает в комитете. Помощником у него Жамандык. Коротконогий, ай-я-яй, как зол на бедноту. — Рустем сокрушённо покачал головой.

— У змеи ног не найдёшь, у аллаш-ордынцев — правды. Жамандык сначала прикидывался другом пастухов, а потом оказался волком в овечьей шкуре. — Старик подвинул чашки гостям.

— Мы недавно были в Батбаккаре и видели Ибрая. Большие дела будут, ак-сакал, — заявил Муса.

— Болат сидит в Тургайской тюрьме. Недавно аллаш-ордынцы избили Жильгельды, — продолжал рассказывать новости Муса.

— Жильгельды? Да как поднялась у них рука на почтенного ак-сакала? Жильгельды — мой старый друг, — произнёс Рустем взволнованно.

— Началось с пастбищ Каражара, которыми владел Таутабай. Помнишь, нынче весной часть бедноты выехала туда. Ну вот, из Тургая прискакал отряд аллаш-ордынцев и стал гнать бедняков с пастбища. Люди Таутабая отняли у пастухов последний скот. За бедноту вступился Болат, который был в то время там. Его арестовали, многих избили, не пощадили и старого Жильгельды.

В избе наступило тяжёлое молчание.

— Когда Ибрай приехал на помощь пастухам, аллаш-ордынцы были уже далеко.

Видя опечаленное лицо хозяина, Касым поднялся на ноги.

— Скоро, Рустем, мы с ними рассчитаемся. Не горюй, ак-сакал, — гость дружески похлопал Рустема по плечу. — Ведь мы не одни: с нами русские братья, коммунисты.

Погостив, Муса и Касым стали собираться в путь.

Вскоре по урочищам понеслись вести: русские рабочие и солдаты взялись за оружие. Теперь аллаш-ордынцам конец.

В один из холодных октябрьских дней, когда Рустем, Дима и Асыл готовились к переезду на зимовку в аул, куда переселился и Газез, мимо заимки проскакал большой конный отряд казахов. Вёл его Ибрай.