At war with ourselves (ЛП)

Ему довелось узнать, что Гермиона Грейнджер говорила полнейшие непристойности, когда он брал ее, поставив на четвереньки, ударяясь яйцами по заднице. Она же узнала, что у Драко Малфоя был фетиш — он любил наблюдать, как она ласкает себя, распластавшись перед ним, пока дрочил ей на бедра.

Это было грязно, это было первобытно, и это было совершенно необузданно.

***

Он никогда не думал, что увидит ее в бою. Еще до того, как они начали свою вероломную деятельность. Он просто не думал, что подобное случится. Но все равно приготовился к такой возможности. Представил выражение ее лица прямо перед тем, как на нее обрушится проклятие, или то, как она упадет, вся такая храбрая… и абсолютно глупая, потому что не убежала от него сразу.

Через некоторое время он перестал об этом думать. А какой смысл размышлять о том, чего все равно не случится? У него были дела и поважнее. Например, Уизли.

Так что вопрос был не в том, что он оказался не готов, потому что Драко редко — если вообще когда-либо — был не готов. Удивленным его тоже нельзя было назвать. Возможно… незначительно взволнованным. На самом деле он не хотел ее убивать. Ведь где-то здесь бродил Гарри Поттер, и кому нужна какая-то Грейнджер, когда можно заявить, что убил Поттера? Он был чистым золотом. Гребаный золотой трофей.

…а она. Она была коричневой. Совсем как ее глаза, волосы, веснушки, странное родимое пятно в форме сердечка справа на бедре. Коричневой, как дерьмо, нечистоты и ее кровь. Коричневой, как грязь. Любой, у кого было хоть немного мозгов, — не говоря уже о Драко с его интеллектом, — знал, что золотой превосходит коричневый.

Поэтому он желал золота. Он не хотел убивать чертову Гермиону Грейнджер.

***

Одной рукой он удерживал ее за плечо, фактически прижимая к кровати. Другой — прихватил за бедро, наблюдая за тем, как ее груди подпрыгивают в такт его толчкам.

Слова, вышедшие из его рта, были подобны рвоте. Он до сих пор не знает, зачем их произнес:

— Мерзким грязнокровкам не место на войне. — Они встретились взглядами, и Гермиона прищурилась.

Она поджала губы, и Драко вздрогнул, когда она ногтями впилась в его спину. В ответ он еще сильнее толкнулся в нее, с вызовом изогнув бровь, и опустил руку с ее плеча, чтобы яростно сжать сосок.

Драко понятия не имел, что у этой девицы хватит сил оттолкнуть его таким образом. Он видел причину в том, что она застала его врасплох. В конце концов, они трахались уже шесть месяцев, и она ни разу не останавливала его, пока он не кончит.

— …хрена, — рявкнул Драко, и его член запульсировал в яростном протесте, когда она вскочила с кровати.

— На случай, если ты не заметил, ублюдок, наша сторона сражается именно ради магглорожденных.

Она резкими движениями собирала одежду.

— Ваша сторона. Не моя, шлюха, — Драко встал с кровати, его член обмяк, хотя сексуальное напряжение все еще бурлило внутри.

— Я не нуждаюсь в подобных высказываниях, мудак. И так вполне очевидно, откуда вся эта муть про грязную кровь.

— Как и я в твоих дрянных изречениях. Я чувствую запах твоей проклятой грязи даже отсюда.

Она замерла, просунув голову в воротник рубашки, одной рукой вцепившись в нижний край, а другой ухватившись за пуговицу джинсов. Волосы растрепались, лицо раскраснелось, губы распухли. Драко подумал бы, что она выглядит хорошо оттраханной, если бы получилось потрахать ее дольше двух чертовых минут.

— А ты ощущал ее запах минуту назад, когда твой член по самые яйца был внутри меня? Или когда я зажимала твою голову между бедер чуть раньше? Тогда ты чувствовал запах моей грязи?

— Нет. Наверное, я был слишком занят воспоминаниями о том, как ты срывала с меня брюки еще до того, как я успел закрыть дверь, и почти обезумела от вкуса моей спермы в твоем гребаном горле.

***

— Рад встрече. — Он вертел палочку между пальцами, все еще удерживая руку вдоль тела.

И она свою не подняла, так что Драко решил, что у него в запасе немного времени для принятия решения. Это было либо очень глупо с его стороны, либо очень умно. Но было это так или нет, могли сказать только ее дальнейшие действия.

Он не видел ее целый месяц. Она стояла напротив него и выглядела дерьмово. Он решил не говорить ей об этом.

— Неужели?

— Ну, я уверен, что ты чувствуешь то же самое. Учитывая, как ты решила известить о своем присутствии.

Гермиона замерла, и он не мог понять, как у нее это вообще получилось, ведь она и до этого не двигалась. Внезапно она замерла, став похожей на статую. Когда она заговорила, ее голос был тихим, и Драко не знал, как получалось расслышать ее за свистящим в ушах ветром и криками на заднем плане.

— Когда-нибудь это должно было случиться, Драко.

Он перестал играть с палочкой и высоко приподнял левую бровь. Он медленно склонил голову набок, изучая вновь появившиеся эмоции на ее лице.

— Неужели?

***