Atacarme (СИ)

Дни зачатия у спасённого из развалин белокурого эльфа так и не наступили. И стало окончательно ясно, что насильник оставил ему не только метку, но и дитя.

Темноволосый эльф, ласково обнимая своего истинного, коснулся его стана, и рука его замерла, чувствуя, что живот возлюбленного немного округлился.

— Я беременный, — сказал омега со слезами в голосе, предвосхищая страшные вопросы, и отстранился, чтобы повернуться на другой бок и свернуться калачом. — Мне нужно абортивное средство.

Глаза альфы влажно мелькнули в темноте. Он не касался истинного с тех пор, как спас из руин, давая время восстановиться. Он бережно погладил щеки любимого.

— Я не позволю тебе рисковать собой. Ведь это очень опасно. Опаснее, чем родить. Я приму твоего ребёнка, как своего. И у нас обязательно будут и общие дети. Все будет хорошо.

Но, вопреки вере альфы в лучшее, все становилось только хуже. Жизненные силы покидали его возлюбленного. Нежеланное дитя испивало по капле его жизнь. Дни текли, словно горькая смола. Ребёнок человека рос, а омега умирал.

Однажды светловолосый эльда проснулся утром, но так и не смог подняться с постели. Его истинный приложил руку к лицу измученного существа. Начиналась горячка. К вечеру несчастный уже метался в бреду, и состояние его с каждым часом ухудшалось. Никакие травы и зелья не помогали. Темноволосому эльфу оставалось только менять так быстро пропитывающиеся жаром повязки на разгоряченном лбу и молить Эру.

Ночью жар не спал, но омега успокоился и прикрыл глаза. Альфа подумал, что он уснул. В свете свечи его лик казался умиротворенным и прекрасным. Истинный сморгнул слёзы и прилёг рядом, сжимая похудевшую ладонь любимого. Внезапно светловолосый издал жалобный стон и прошептал, не открывая глаз:

— Я умру. Пожалуйста, отпусти меня. Я не желаю этого ребёнка. И я не хочу жить, — он упрямо взглянул в глаза своему возлюбленному. И тот поразился: драгоценные очи застилали туманы боли.

— Не смей говорить так! Ты смелый и сильный, потерпи, любовь моя! — альфа осторожно придвинулся, заключил его в нежные объятия, стремясь забрать себе жар и страдания, сцеловывал горькие обжигающие слёзы с лица любимого. — Умоляю! Останься со мной! Мы ещё будем счастливы! Верь мне!

— Ты видишь, что я сломлен и разбит на осколки. Я вернусь к тебе после, обновлённым, лишённым этих ран.

— Я не смогу без тебя! Живи! Я сейчас же пойду за лекарем, и тебя освободят от бремени!

Это решение далось эльфу нелегко. Срок был уже не ранний, и любимый мог просто не перенести неестественное разрешение. Но альфа понимал, что это единственный теперь шанс. Если он сейчас же не предпримет ответственного шага, омега не переживет даже эту ночь. И как бы он не боялся оставлять его одного, все же быстро оделся и вышел в темноту, стучался в окна лучшего целителя, разбудил весь его дом. Лекарь, к счастью, не стал терять время на расспросы, а собрал зелья и инструменты. Они быстро добежали до палат умирающего, но оказалось, что любимому лекарь уже не нужен.

Он сокрушенно лежал на окровавленных простынях поперёк ложа, обхватив свой стан руками, и дрожал в ознобе, надрывно хватая воздух. Звуки были страшными, альфе показалось, что они опоздали, и его истинный сейчас умрет. Но клокочущее дыхание превратилось в сдавленные рыдания. Лекарь осмотрел его и подтвердил, что произошёл выкидыш, но жизни омеги ничего не угрожает, если не тревожить его и дать отлежаться хотя бы неделю.

После ухода целителя они всю эту страшную ночь просидели вдвоём, не размыкая рук. Омега от пережитого ужаса, все ещё ощущая отголоски непереносимой боли, никак не мог унять поток слёз. И альфа плакал вместе с ним, сострадая его судьбе и благодаря Эру за избавление и спасение бесценного и наилюбимейшего существа, за одну чарующую улыбку которого этот альфа отдал бы сотни жизней. Но как же давно он не видел на лице любимого улыбки!

Измождённые и несчастные, они уснули только когда небо обагрили лучи ярко-алого рассвета.

* * *

Этим же утром супруг короля Гондора Арвен объявил Арагорну радостную весть — у них скоро будет малыш. И они тоже роняли слёзы в объятиях, только слёзы те были счастливые. Жизнь и дальше потекла, словно волшебный сон, пророчащий только бесконечную любовь и радость.

Часть 3

Взошла на трон красавица весна. Королевская чета Гондора завтракала в саду дворца под белоснежным шатром цветущих вишен. Арагорн любовался супругом, он старался навсегда запомнить, как узоры света и тени пляшут на милом лице, лёгкие полупрозрачные лепестки укрывают его широкую мантию, а тёплый ветерок играет локоном у белоснежной шеи. Король Элессар стремился запечатлеть в памяти каждую черточку Арвена в нежном положении, ведь совсем скоро родиться их первенец.

Вдруг лицо возлюбленного стало серьёзным, а синие очи распахнулись. Он сидел так несколько минут, почти не дыша, прислушиваясь к движению жизни внутри себя, руки его задрожали. Арагорн не на шутку встревожился:

— Любовь моя, взгляни на меня, — Арагорн встал, подошёл к супругу и осторожно приподнял его лицо двумя пальцами, — Что с тобою?