Атай-гул

Здесь были танки, самолёты, тепловозы, автомобили, автобусы, трактора и даже небольшие корабли. Корабли особенно поразили Сергея, ведь когда море ещё было половодным, оно находилось в десятке километров от Территории и что бы притащить сюда корабли посуху, нужно было очень постараться. Техника была разных годов. Её ряды тянулись на сотни метров.

– Зачем здесь все это? – удивлённо спросил Сергей.

– Военному руководству нужно было знать, как повреждается разная техника в зоне поражения ядерного взрыва.

Саша провёл его к небольшому серебристому двухмоторному самолёту Ли-2, слизанного с американского Дугласа.

– Здесь большинство техники фонит, а этот самолёт точно чистый. Мы здесь с Матвеем останавливались.

Саша распахнул дверь и забрался внутрь. Он прошёл мимо рядов поломанных сидений, забрался в кабину пилотов и уселся в кресло пилота. Сергей, протиснувшись по салону, уселся во второе кресло. Из кабины был отличный обзор. Сергей с интересом разглядывал этот музей под открытым небом.

– Смотри-ка Шерман М4.

Массивный американский танк с высокой башней был покрыт чёрной копотью.

– Аэрокобра.

Изящный истребитель с красными звёздами на бортах казался игрушкой рядом с более старшими собратьями, но обладал для своего времени мощным пушечным вооружением, на таком воевал трижды герой Александр Покрышкин.

Рядом стоял первый турбореактивный советский истребитель МиГ-15, на таком летал Гагарин.

– У меня здесь заначка, – сказал Саша и вытащил из-под сидения бутылку приличного виски. – У тебя как раз коньяк закончился.

– Пройтись хочется технику посмотреть поближе.

– Она почти вся фонит, радиации нахватаешься, да и чудеса никто не отменял. – Завтра пройдём, посмотришь.

Край этого механического кладбища стал лиловым, будто за него садилось солнце. Лиловый цвет, местами переходя в розовый и алый, медленно покрывал стоящие здесь механизмы. Как если неведомый маляр покрывал их из гигантского пульверизатора светящейся краской. Через пару минут цвет арт-объектов сменился на бронзовый. Вокруг все задрожало, в лобовом стекле самолёта картинка смазывалась и становилась нечёткой, а за тем снова прояснялась.

Из-под земли между машинами начали всплывать сгустки похожие на спущенные воздушные шары. Сгустки медленно летели вверх, постепенно увеличиваясь в размерах, они светились лиловым цветом.

Сергей взял у приятеля виски и не отрывая глаз от разворачивающейся за окном феерии, хлебнул прямо из горла.

Долетая до стометровой высоты сгустки начинали светится бело-лунным, этот свет становился настолько ярким что на него невозможно было смотреть.

Сергей снова глотнул виски и закурил, он решительно отказывался наблюдать местные чудеса на трезвую голову. Саша придерживался того же мнения и забрал бутылку у приятеля.

Забравшийся выше всех сгусток взорвался ослепительной вспышкой, от которой в сторону прочертился лиловый трек, который постепенно растаял в воздухе.

Сергей заколотил пальцами по приборной доске как по пианино, и запел хриплым голосом:

You shake my nerves and you rattle my brain,

Too much love drives a man insane

You broke my will, but what a thrill

Goodness gracious, Great Balls Of Fire!

(Ты накаляешь нервы и заставляешь мозг звенеть,

Много любви может заставить с катушек слететь.

Ты сломала мою волю, в дрожь повергнув меня,

Благослови её, Господь! Этот огромный шар огня!)

Тысячи сгустков начали один за одним взрываться, ослепляя и разрисовывая небо лиловыми полосами.

Как неотразимый автор и исполнитель этой песни Джерри Ли Льюис, Сергей стал бить каблуком о приборную панель как по роялю.

– Great Balls of Fire! – подпевалему Саша.

Внезапно потемнело и не стало ни чего видно, шоу завершились. Сергей с Сашей от неожиданности перестали петь и молча, уставились в окно.

За окном техника исчезла, и появился другой пейзаж. Бескрайнее поле подсушенной травы, по которой ветер гнал полны. Редкие крупные капли срывались с неба. Дождь постепенно усиливался, и наконец стена дождя накрыло поле. Но падающей воды не было слышно. Такой ливень должен шуметь, но не было слышно, ни звука.

– Это морок, – сказал Саша. На Территории не бывает дождя.

Видение пропало, и за окном всплыли знакомые силуэты машин в сером тумане.

– У меня такое чувство, что Территория так разговаривает с нами, – сказал Сергей

– И что же она говорит?

– Ну что здесь этой свалки быть не должно, и если её не будет, то пойдёт дождь. – Ты сам сказал, что здесь дождя не бывает и солнца, Территория забрала всё это, а может и море она тоже забрала. И если здесь прибраться, убрать все что люди нагадили, все вернётся?

– Хорошее у тебя воображение, – засмеялся Саша.

– Если она и разговаривает, то скорее ругается, причём, крайне нецензурно. – Ты вчерашнюю бежевую мглу одну вспомни, да и все здешние чудеса –это изысканная брань.

Может дело было в виски, а может так пожелала Территория, и оба приятеля захрапели удобно, расположившись в мягких пилотских креслах.

Сергей проснулся от холода. Перед сном он снял ботинки, и его ноги закоченели. Размяв затёкшие и замёрзшие ступни, он надел ботинки и пошёл по нужде.