– Солдатики что на дне лежат, призраки их. Контролёр уже давно не человек. Я даже не знаю, что он такое. Чем больше рядом с ним душ, тем он сильнее. – Вот и заманивает всех, кого может ночью, когда вода жидкая. Жрёт он их, силу из душ тянет, тем и живёт.
Возле воды стали появляться бледные силуэты. Саша пододвинулся ближе к костру.
– Пакость, какая этот Контролёр, – сказал он. – Как магнитом к нему тянет, и ведь ничего не смог сделать.
Призраки подошли поближе, но не решались подойти к костру и стояли поодаль. Ещё несколько бледных фигур было видно на другом берегу водоёма. Наконец один из них, самый высокий, подошёл. Это был заключённый. Татуировки, проглядывающие сквозь потрёпанную робу, выдавали в нем авторитетного сидельца.
– Начальник, – обратился он к майору. – Нам что сейчас делать?
– А что ты меня спрашиваешь? Делай что хочешь. Дальше Территории не уйдёшь. Впрочем, вот что. Этих двух ребят оберегать нужно. Днём понятно у нас не получиться, да и вмешаться ни во что мы не сможем при всем желании. А вот подсказать, дорогу поверить, обход вокруг ловушек найти. В общем, чем сможем надо помочь. И чем быстрее эти ребята дойдут до места, тем быстрее мы освободимся от такого тяжкого существования.
– Поможем начальник не вопрос, – ответил зек.
– Всё, расходимся! – приказал майор
Часть третья
Матвей
1952 год Ленинград.
Матвей Петрович Мельников был человеком весёлым, но вспыльчивым. Обострённое чувство справедливости, делало его человеком уважаемым, но и приносило массу проблем. Родился Матвей Петрович в семье комбрига и героя революции в небольшой деревеньке в Псковской губернии. Единственным развлечением рослого детины Матвейки в юные годы были кулачные бои. Обладая крепким здоровьем и косой саженью в плечах, рубил он на спор дрова обухом топора. В семнадцать лет ударом кулака сбил наземь, разошедшегося быка, пока деревенские наблюдали засим, забравшись на заборы да на деревья.
Отслужив положенное, в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, вернувшись в родную деревню, комсомолец, сын героя революции Матвей Мельников единогласно был избран председателем недавно сформированного колхоза.
Колхоз процветал, и молотил положенное в закрома родины. И все бы ни чего, да приехал в их колхоз партийный деятель из района и с издёвками да поддёвками, стал учить молодого председателя кур выращивать. Тут на почве личной неприязни отметелил Матвей Петрович партийца прямо той курицей о кой спор зашёл. Прикатили чекисты, забрали председателя и влепили ему два года за хулиганство. Повезло Матвею, что не впаяли ему политическую 58 статью.
А когда грянула война, с нар угодил Матвей Петрович в штрафной батальон. После очередной атаки, полевой хирург извлёк из его могучего тела пять пуль. Искупив вину кровью и провалявшись полгода в госпитале, вернулся он на фронт и попал в разведроту.
В разведке Матвея ценили, и был он на хорошем счету. Только боевые товарищи раз и навсегда запретили ему брать языка. Потому как однажды проползли они пару километров через линию фронта по снегу и трескучему морозу. Забрался Матвей во вражеский окоп и ударил кулаком в лоб зазевавшегося немецкого офицера. Уж больно щегольски одет был офицер, видать важная птица. Проволокли его бойцы с километр, уж примеряют, где дырки для орденов вертеть, хвать, а он холодный, окочурился. А приказ есть приказ, пришлось обратно ползти. Добыли, на сей раз, ефрейтора. Про того офицера молчок конечно. А Матвею с тех пор языка брать не велели.
После войны приехал Матвей в Ленинград к сестре, устроился в Метростой, дослужился до мастера. Его бригада не хуже Стаханова план перевыполняла.
Пришёл как-то Матвей домой, а сестра в слезы. Она секретаршей в обкоме трудилась, а её партиец один домогаться стал. Муж у неё в войну погиб.
Поймал возле работы Матвей да слегка отметелил партийца, легонько старался, чтоб не зашибить. Нос ему свернул, да синяк под глаз поставил, ювелирная, в общем-то, работа.
А ночью взяли Матвея и на этот раз стали шить ему 58 статью УК РСФСР.
***
Следователь в звании капитана МГБ, полный мужик лет пятидесяти, небрежно бросил фуражку на зелёное сукно стола. Усевшись на скрипучее кресло, он открыл дело и стал пролистывать вшитые в него бумаги. В углу, за отдельным столиком, молодой старлей печатал что-то на машинке
– Фамилия? – Имя? – Отчество? – начал допрос капитан.
– Мельников Матвей Петрович.
Процедура допроса была Матвею знакома, и он чётко без лишнего отвечал на вопросы следователя.
– С какой целью вы планировали убить инструктора обкома товарища Бережко?
– Да на хрен он мне нужен, убивать его, – ругнулся от неожиданного вопроса Матвей. – Так, морду набил, чтоб к сестре не приставал.
– Вова он не понимает, – обратился к старлею капитан.
Старлей, встал из-за стола, подошёл к Матвею и наотмашь ударил его кулаком в лицо. Матвей слегка покачнулся на стуле и слегка поморщился.
Капитан подошёл поближе и продолжил:
– Значит убийство инструктора, планировалось с целью ослабления советской власти. – Так?
– Капитан, ты глухой что ли? – Морду я ему набил. Заслужил он.