Атака мертвецов

Иную судьбу избрал для себя Михаил Степанович Свечников, исполнявший должность начальника штаба Осовецкой крепости. Поначалу он последовал за своим командиром, генералом Бржозовским, оставаясь при нем штаб-офицером для поручений в штабе 44-го армейского корпуса. В апреле 1916 года стал подполковником. За оборону Осовца был награжден Георгиевским оружием и орденом Святого Георгия 4-й степени. Февральские события застали Свечникова в Тампере, где он служил начальником штаба 106-й пехотной дивизии, охранявшей побережье Ботнического залива и железные дороги в Финляндии, начиная от шведской границы. Едва получив звание полковника, Михаил Степанович вступил в партию большевиков. Когда грянул октябрь, солдаты 106-й дивизии выбрали большевистского офицера своим командующим. В начале 1918 года он состоял военным специалистом в финской Красной гвардии. Командовал отрядами Таммерфорского фронта, был помощником главкома Красной гвардии Финляндии. Фактически руководил финской Красной армией в ходе Гражданской войны. С мая 1918 года Свечников стал начальником управления формирования войск в Петрограде, а с августа – начальником 1-й Петроградской пехотной дивизии. В конце 1918-го он принял под свое командование Каспийско-Кавказский фронт. В 1919 году в разные периоды Гражданской войны являлся начальником штаба Казанского укрепрайона, комендантом Курского укрепрайона, начальником Сводной стрелковой дивизии 13-й армии, помощником коменданта Тульского укрепрайона, командиром Тамбовского укрепрайона, начальником штаба Петроградского укрепрайона. Пригодился новой власти его богатый опыт обороны укрепленных позиций. В 1920 году Свечников был назначен военным руководителем Донского, а затем Кубанско-Черноморского областных военных комиссариатов. Под конец года переведен в азербайджанский Наркомвоенмор начальником штаба. Успел поработать помощником военного атташе в Иране. Затем с 1923 года, будучи зачислен в резерв штаба РККА в звании комбрига, преподавал в Военной академии имени Фрунзе. Там со временем стал начальником кафедры истории военного искусства, издав ряд исторических работ по мировой и гражданской войнам.

Казалось бы, все есть – высокая должность, почет и уважение, квартира в Москве…

И все рухнуло в один день, когда под Новый год, 31 декабря 1937 года, в квартиру Михаила Степановича на Новинском бульваре, где уже был накрыт праздничный стол, ворвались люди в форме НКВД. Его арестовали «за участие в военно-фашистском заговоре». Спустя восемь месяцев заточения и бесконечных допросов «с пристрастием» Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Свечникова к высшей мере наказания. 26 августа 1938 года он был расстрелян.

Возможно, больше повезло тем, кто не дожил до революции? Уж они-то не видели этой братоубийственной войны, когда, казалось, все вокруг сошли с ума и, выкрикивая фанатичные лозунги, самозабвенно палили друг в друга.

Не довелось выбирать между «красными» и «белыми» командиру броневой батареи на Скобелевой горе Мартынову Вячеславу Андреевичу, отважному штабс-капитану крепостной артиллерии. Он был убит еще во время осады, в июне 1915 года.

Повезло в этом смысле и подпоручику Котлинскому Владимиру Карповичу, который вел в контратаку сквозь газовый туман свою 13-ю роту. Его похоронили у стен госпиталя в Осовце, посмертно наградив орденом Святого Георгия 4-й степени. Позже приехала мать, получившая похоронку, и забрала тело сына в Псков, на родину. Где-то там теперь его могила…

А что говорить о рядовых, чьими телами усеяна вся земля, где шли бои?

Лежит среди них солдат 226-го пехотного полка Федор Бородин из села Фомина-Негачевки Землянского уезда. У жены остались от него на память венчальное кольцо, дочка Люба, как две капли воды похожая на отца, да похоронка на мужа.

Ему еще повезло – умер сразу. А вот Верхов Андрей и Самгрилов Кузьма после той газовой атаки попали в Минский госпиталь. Да там и скончались в муках через несколько дней, ненадолго пережив своего товарища. Но раньше, чем их, смерть настигла Ивана Костычева, еще на пересылке, в 214-м полевом госпитале. Все трое похоронены на Минском братском воинском кладбище. Там же упокоились канонир Петр Сорока и нижний чин осовецкой крепостной артиллерии Антон Быковский.

Везунчик Тимашок, не надышавшийся газом и не получивший за всю войну ни царапины, после долгих жизненных перипетий вернулся домой, в Землянск. Много раз он рассказывал родным и знакомым, как его спасли от верной гибели трупы однополчан, да орал ночи напролет, словно блаженный. Видно, снилось ему, что снова завален мертвецами в окопе и никак не может из-под них выбраться…