Атака мертвецов

Вдруг Негго, не дожидаясь окончания счета, поднял флаг высоко над головой и выскочил из окопа. Сердце у Николая ухнуло вниз. Не думая, он буквально запрыгнул на бруствер вслед за студентом. Те несколько минут, в течение которых они стояли вдвоем под флагом Красного Креста, представляя собой прекрасные мишени, показались вечностью. Буторов почувствовал себя совершенно беспомощным, будто враз остался один-одинешенек на пустой, обезлюдевшей Земле, а надменный Космос в этот миг смотрел на него миллионами глаз через прорези ружейных и пулеметных прицелов.

Где-то справа хлопнул выстрел, заставив Николая вздрогнуть. Нет, слишком далеко. Теперь слева стрельба. Это еще дальше… До боли в глазах он упорно всматривался в линию немецких окопов, которые выглядели абсолютно пустыми.

Наконец, там что-то мелькнуло. Появилось несколько голов, но резкий окрик загнал их обратно. Еще мгновение ожидания, наполненного страхом, и тот же громкий голос пролаял что-то по-немецки.

– Просят подтвердить, что с нашей стороны стрельбы не будет, – перевел радостно улыбающийся Негго и сразу прокричал нужный ответ.

Только теперь Буторов понял, что почти не дышит. Показалось, вместе с ним свободно вздохнула и вся траншея за спиной. А в душе Николая поднялась волна радости. Его безумная попытка увенчалась успехом!

Немецкий офицер с револьвером в руке встал во весь рост. Снова послышалась чужая, непонятная речь.

– Говорит, что необходимо провести демаркационную линию, – не замедлил подсказать студент.

Молча кивнув, Николай двинулся вперед. С немцем встретились примерно на середине. Встали во фронт, отдали друг другу честь. Повернулись как по команде – Буторов налево, германский офицер направо – и побрели в разные стороны, протаптывая тропу, должную стать той самой демаркационной линией.

Когда снова сошлись, оговорили условия через того же Негго. С каждой стороны вызвали по четыре человека и приступили к выносу тел. Разлагающиеся мертвецы пахли не приведи господи! Хоть сколько тряпок на лицо намотай, эта страшная вонь проникала сквозь любую материю. Раздражала, высверливая мозг. Потому и работали споро, стараясь поскорее закончить. Уложились в считаные пятнадцать минут.

По завершении уборки Николай вернулся к линии, где стоял давешний офицер. Его люди тоже закончили работу. Было видно, как уносят последнего покойника. Немец достал флягу. Подавая Буторову, сказал: «Битте. Гут кон’як». Тот нюхнул, с удивлением уловив запах действительно хорошего коньяка. Отпил пару глотков, чувствуя приятное тепло на пути к желудку. Крякнул от удовольствия. Самое то после ужасающего трупного амбре, как назвал его Кирпичников. Кажется, у Николая тоже найдется чем отплатить за столь изысканное угощение. Порывшись в карманах шинели, достал плитку шоколада и предложил немцу.

Ну вот, выпили, закусили, пора и честь знать. Еще раз козырнув, они пожали друг другу руки, после чего разошлись, и каждый спрыгнул в свой окоп. Спустя буквально секунду с той и другой стороны вновь застрочили пулеметы, возвещая о том, что недолгое перемирие кончилось.

Не теряя времени, Буторов поспешил с докладом к начальнику дивизии. На душе было удивительно радостно. И вовсе не от выпитого коньяка…

Студенты-медики, несмотря на въедливый, не выветривающийся запах тлена, преследовавший их всю обратную дорогу, были весьма довольны собой. Особенно радовался Негго, этот эстонский юноша, полный оптимизма и личной отваги.

Он проявил себя еще на подступах к Мазурским озерам и после, когда сибиряки заняли Арис, а русские окопы стали проходить по пригороду. Сам город пустовал. Все, кто мог, покинули его в спешке, но кое-где попадались открытые магазины и даже ресторанчики.

Работы в то время у отряда практически не было. Раненых 57-й дивизии сразу размещали по домам в предместьях Ариса. С этим легко справлялись полковые санитары и врачи. Они успели наладить эвакуацию раненых в городские госпитали.

В отряде царила жуткая скука. В придачу ко всему испортилась погода. Дни стояли на редкость унылые, с извечно хмурым небом и часто моросящим дождем. Одно слово – осень.

Персонал располагался в домике на окраине города. Здесь же держали всех лошадей, санитарные двуколки и транспортные повозки. Большая пустошь у дома вместе с этой частью Ариса находились под постоянным обстрелом. Все развлечения сводились к созерцанию разрывов немецких шрапнелей и падения, чаще в пустоши, снарядов среднего калибра, поднимавших столбы земли, черного дыма и камней. Люди прекрасно понимали, что любой следующий снаряд вполне может угодить прямиком в них. Это не на шутку взвинчивало нервы, держа в постоянном напряжении. Никому не хотелось получить вдруг такой малоприятный сюрприз. Буторов прекрасно понимал, что подчиненных нужно чем-то срочным образом отвлечь. Но в его распоряжении не было более действенных методов, чем работа…