Атака мертвецов

– К сожалению, никоим образом не могу согласиться с большинством из приведенных вами доводов. Наиважнейшей задачей на данный момент считаю уничтожение главного ядра всей оборонительной системы Мазурских озер, после чего все специфические особенности Восточно-Прусского театра просто утратят свое значение. Тогда для нас откроются самые благоприятные возможности по общему переносу театров военных действий на неприятельскую территорию на всем Северо-Западном фронте.

– Но для этого нам понадобятся дополнительные средства, о которых я только что говорил.

– Обойдемся тем, что есть. И без того нам дали достаточно много.

– И столько же забрали, – вздохнул Будберг.

Он снял пенсне, потер переносицу, на которой остался заметный, вдавленный пружиной след. Спрятав пенсне в нагрудный карман кителя, вытянулся перед Сиверсом и решительно произнес:

– Разрешите обратиться с данным вопросом к главнокомандующему.

– Не разрешаю! – отрезал начальник и, быстро подойдя к барону, зашипел вдруг злобно: – Не смейте, слышите? Я запрещаю вам обращаться в штаб фронта с какими-либо ходатайствами о дополнительном усилении. Нисколько не сомневаюсь, что еще до весны, когда начнутся большие активные операции на фронте, наш доблестный 3-й Сибирский корпус под началом выдающегося генерала Радкевича и сильная крепостная артиллерия под умелым командованием генерала Бржозовского сломят сопротивление и овладеют всем Летценским районом.

Они еще долго препирались, со всей горячностью доказывая друг другу свою правоту. Каждый остался при своем мнении. А в отношениях с той поры появился неприятный холодок.

В другой раз Будберг не сошелся с начальником во взглядах на перегруппировку сил при ведении Летценской операции.

Дело в том, что распределение армейских корпусов по фронту оказалось абсолютно случайным. Правофланговые достались от 1-й армии, передислоцированной на юг, а собственные застыли в том порядке, в каком штаб фронта вводил их в бой во время неразберихи сентябрьских сражений. Будберг хотел поменять войска местами в зависимости от уже выяснившихся боевых качеств каждого корпуса, передвинув на второстепенные участки наиболее слабые второочередные дивизии. Также он считал необходимым оставить ту линию соприкосновения с врагом, которую армия достигла в конце наступления, и оттянуть назад некоторые участки. Это позволило бы сузить непомерно растянутый и сильно извилистый фронт, заняв более короткий. На нем и больше сил сосредоточить можно, и укрепиться прочнее. Выйдут нормальные, строго оборонительные позиции с сильными резервами в корпусах и с двумя группами армейского резерва на флангах.

С этим-то барон и пришел к Сиверсу, прямо заявив:

– Мне кажется, наше настоящее положение одинаково негодно как для обороны, так и для наступления.

– Это почему же, позвольте узнать? – скептически хмыкнул командующий.

Стараясь не обращать внимания на его язвительность, Будберг пустился в пояснения:

– Для обороны оно слишком растянуто. Имеет форму жидкой и чрезвычайно извилистой сплошной линии, стремящейся все охватить и все удержать. В силу этого обладает многими очень слабыми и уязвимыми местами. Во-первых, требует огромного наряда войск для занятия и охранения. И, во-вторых, лишает нас возможности держать резервы надлежащей силы и в надлежащих местах. Наступление же с нашей стороны может иметь место лишь в районе правого фланга и при сосредоточении там резервов и наших лучших корпусов. А в условиях безмерно растянутого фронта выполнить нечто подобное совершенно не представляется возможным.

Хотел добавить, что линия, на которой стоят войска, расползлась и переломилась многочисленными выступами да извилинами всюду, куда смогла добраться армия, преследуя отступающего противника. А если точнее, куда немцы соблаговолили допустить. Этим командование и пользовалось напропалую, всенепременно приписывая любое продвижение вперед собственным боевым успехам. Но сдержался. Решил не наступать на больную мозоль. Вместо этого слишком, быть может, резко произнес:

– Местами мы закопались в землю в том же самом положении, до которого в ноябре дошли наши стрелковые цепи, не обращая внимания на то, что такое закрепление было полнейшим абсурдом.

Командующий насупился.

– Что же здесь, по-вашему, абсурдного?

– На фронте 29-й дивизии, к примеру, есть участки, которые могли бы служить прекрасной иллюстрацией того, как не надо занимать боевые фронты. Но войска к ним припечатаны. Все нанесено на схемы, утверждено и уже является непременным табу.

– Эти позиции отвоеваны кровью солдат и офицеров. Предлагаете все бросить и откатиться назад?