Атакует морская пехота

Огонь прижал нас к берегу у самой кромки воды. Впереди в нескольких десятках метров во всюглотку орал вражеский корректировщик. Снаряды и мины ложились все ближе и ближе к нам, вот-вот накроют.В небо взвились осветительные ракеты.

Лычагин заметил впереди огромную воронку от крупной авиабомбы и крикнул:

— Всем — туда!

В один миг мы оказались в воронке, залегли у верхней ее кромки. Вражеский корректировщик до хрипоты продолжал орать в телефонную трубку.

Мины и снаряды ложились все ближе и ближе к нам.

— Кость бы ему в горло, этому фашисту,— выругался Лычагин.

В этот момент мина угодила в самый центр глубокой воронки, обдав нас грязью.

Анатолию Голимбиевскому оторвало обе ноги. Ранен был Фотин. Осколок зацепил и меня.

—Лежать тут нет смысла,— сказал Фотин.— Ты, Лычагин, продвигайся со своим отделением к цемзаводу «Пролетарий», а я с отделением автоматчиков буду пробираться к электростанции.

При свете ракет мы увидели проволочное заграждение. Видимо, в его основании были замаскированы мины.

Как тут быть?

Иван Прохоров поднялся и предложил:

—Я рискну, ребята. В случае чего — считайте, меня коммунистом.

Перед десантом он подал заявление о приеме в партию.

Прохоров подбежал к проволочному заграждению, поднял руку — ив тот же миг раздался оглушительный взрыв. Взрывная волна приподняла Прохорова и бросила на землю.

Мы замерли, потрясенные случившимся. Ценой жизни Ваня спас нас. В проволочном заграждении ясно обозначился проход.

— За мной! — крикнул Лычагин.

Мы благополучно проскочили через проход.

Распоряжение помкомвзвода Фотина было правильным. В населенном пункте, где приходится драться за каждый дом, надо действовать мелкими группами.

От камня к камню, от стены к стене, где ползком, где короткими перебежками, а то и просто ведя огонь по вспышкам вражеских автоматов, подавляя гранатами вражеские пулеметы, наше отделение в составе шести человек упорно пробивалось к цемзаводу «Пролетарий».

На рассвете мы оказались в небольшом помещении с высокими стенами, где вместо крыши и потолкависела металлическаярешетка.

—Вот где тишь и гладь да божья благодать, — проговорил Лысов.— Четыре стены и одна дверь, если фрицы заблокируют ее, то более надежной клетки для нас не подыскать.

— Что-то, братцы, у меня появилось желание затянуться дымком,— сказал Копотилов и полез в карман за махоркой.

Вдруг Соболев предостерегающе поднял палец и тихо сказал:

— За переборкой кто-то есть.

Все насторожились, прислушались.Среди грохота боя до нас доносилась немецкая речь.

—Ну, у тебя ж и слух, Коля, только слушать, как трава растет, — вполголоса заметил Максимов, обращаясь к Соболеву.

—Так он же у нас на эсминце был лучшим сигнальщиком. Бывало, приборы молчат, а Коля уже докладывает: «Слышу шум вражеских самолетов!»И всегда безошибочно,— сказал Лысов.

— Понятное дело, глухаря сигнальщиком не поставят, — деловито произнес Копотилов.

— Да, нас, комендоров, глухарями называют,и не зря, — продолжал Копотилов. — Вот и сейчас все вы слышите какой-то разговор,а я хотя бы что, ничего не улавливаю.|

Вдруг над нашими головами на металлической решетке рванула граната.

— Вот теперь и я слышу, — шутливо заметил Копотилов.

— Случайно залетела, — сказал Лысов. Через минуту на сетке разорвалась вторая, потом третья гранаты.

— Это уже не случайно,— забеспокоился Лычагин. — Немцы знают, что мы здесь. Давайте сматываться отсюда. Я иду первым, остальные за мной с интервалом в несколько шагов друг от друга, а ты, Володя,— обращаясь ко мне, закончил командир отделения,— пойдешь замыкающим и в случае чего — прикроешь нас огнем.

Поплотнее прижав бескозырки, ребята выскочили из западни и побежали по длинному коридору. Я был замыкающим, то и дело оглядывался назад: не появятся ли у нас в хвосте вражеские автоматчики. Но они появились не сзади, а сбоку. Свинцовая очередь отсекла меня от остальных ребят. По выстрелам я определил, что стреляет не один автомат, а несколько.

Отпрянув назад, я вскочил в угловое помещение. По верстаку и открытому железному шкафу с различными инструментами определил, что здесь была слесарная мастерская.

Вскочив на стол и сдернув с головы бескозырку, я осторожно выглянул в окно, одновременно посматривая на дверь, понимая, что опасность еще не миновала и в любой момент здесь могут появиться немецкие автоматчики.

В окно я увидел, как гитлеровец из портовой команды, стоя у двери, кому-то призывно махал рукою. Из пролома в стене, согнувшись, с автоматами наперевес выбежали около десятка немецких моряков и, озираясь по сторонам, торопливо направились к входной двери коридора.

«Вот это попал в «вагон некурящих»,— подумал я.

Фашисты сгрудились у входа, готовясь к штурму моих дверей. Я сорвал с пояса гранату и в тот момент, когда фашист наклонился, готовясь ринуться вперед, швырнул ее в это сборище. Вслед за взрывом я спрыгнул с верстака и бросился к выходу. В дверях выросло два гитлеровца, уцелевших от взрыва. Очередью из автомата я уложил их.

В другом концецеха не смолкая раздавался