Атакует морская пехота

К вечеру через связных и посыльных нас собрали в здании управления порта, где командующий Черноморским флотом вице-адмирал Л. А. Владимирский вручал боевые награды. Я получил орден Красной Звезды.

Выйдя из штаба, лег на газон и моментально заснул.

СУДЬБА МАТРОССКАЯ

393-й Новороссийский Краснознаменный отдельный батальон морской пехоты готовился к новым боям.

Где эти бои будут проходить — неизвестно, да и какая разница! Везде с одинаковой силой рвутся бомбы, мины, снаряды, с одинаковой скоростью в тебя летят вражеские пули, осколки, гранаты. И каждый из нас думал: меня не убьют, я должен победить, а если убьют, то моя смерть дорого обойдется врагу. И эта постоянная готовность к самому трудному снимала, облегчала то чувство, которое называется страхом.

После каждой боевой операции, после каждой схватки с ненавистным врагом мы все больше и больше убеждались, что боевой опыт и уверенность в победе — главные условия для его полного разгрома. Физическая закалка, тренировка играли тоже свою роль.

15 октября 1943 года, почти через месяц после освобождения Новороссийска, из нашего батальона отобрали группу бывалых десантников и послали в войска, которые должны были высадиться в Керчи. А через десять дней еще два взвода отправились туда же, чтобы обеспечить успех десантной операции. 1 ноября 1943 года, в 3 часа ночи, наш мотобот отошел от пирса в Тамани. Висели низкие облака, моросил дождь. Мы шли в первом эшелоне. Штормило, мотоботы бросало на волнах, как щепки. Лучи вражеских прожекторов шарили по проливу.

В 5 часов утра мы подошли к Эльтигену.

Когда десантники устремились к берегу, противник открыл огонь по месту высадки. Вражеский снаряд угодил в наш мотобот. Все, кто находился в нем, были ранены или убиты. Мне досталось два осколка. Накатом волны мотобот был выброшен на берег.

На вторую ночь нас подобрал экипаж мотобота, доставивший новых десантников.

Через несколько дней меня привезли в 43-й госпиталь, находившийся в Геленджике. Первой встретила нас многим уже знакомая медсестра.

—Ну тебе, Володя, везет. Только выписался от нас и опять сюда.

—Что ж, Катюша, такова судьба матроса: фронт — госпиталь, госпиталь — фронт.

— Показывай, что тебе на этот раз фрицы «подарили»? Господи, сколько можно...

— Было одиннадцать ран, а теперь тринадцать.

— В общем, чертова дюжина!

— На восемь ранений справки есть, а остальные в окопах на козьи ножки пошли.

После излечения в госпитале меня направили мотористом-дизелистом на гвардейский крейсер «Красный Кавказ».

Так закончилась моя служба в морской пехоте. Но война для меня не закончилась.

Однажды по корабельному радио раздался голос дежурного:

— Названным товарищам построиться с вещами на левом шкафуте.

Моя фамилия была тоже в этом списке.

14 марта 1944 года наша спецкоманда, погрузившись в товарные вагоны-теплушки, отправилась на север, в Архангельск.

Прибыв в город, мы погрузились на американские корабли, доставлявшие нам грузы по ленд-лизу и возвращавшиеся через Англиюв США.

28 апреля 1944 года наш конвой в составе 68 кораблей вышел в море.

На 45 торговых судах типа «Либерти» находились наши команды. Мы должны были в Англии принять боевые корабли.

На пути следования конвоя у острова Медвежьего нас подкарауливали 12 немецких подводных лодок. Но об этом мы тогда, конечно, ничего не знали.

30 апреля, после обеда, каждый занимался своим делом. Я подошел к американскому матросу, стоявшему на вахте у носового орудия. Томас, как его все звали, изучал русский язык. Показывая на любой предмет, мы называли его на своем языке, я по-русски, он по-английски.

Вдруг лицо матроса преобразилось, вытянулось, глаза округлились, широко раскрытым ртом он что-то хотел сказать, но не мог, а потом неистовым голосом выпалил: «Субмарина!» — и бросился к орудию.

Я оглянулся и увидел скрывавшуюся в волнах рубку подводной лодки и приближающиеся к борту нашего корабля две торпеды. Мы с Томасом крепко обхватили друг друга руками. Это было все, что мы успели тогда сделать.

Палуба под ногами вздрогнула, раздался оглушительный взрыв, нас подняло и бросило куда-то вниз. Ледяная вода ошпарила тело, как кипятком. Встряхивая головой, я пытался понять, что же произошло?

И тут я увидел расколотый пополам гигантской силой взрыва «Вильям Эстейер». Носовая часть корабля быстро уходила под воду, кормовая, сильно раскачиваясь, еще оставалась на плаву. На ней толпились моряки. Все вокруг грохотало от стрельбы орудий, пулеметов, взрывов глубинных бомб, а над мачтами кораблей с ревом носились самолеты, взлетавшие с авианосцев.

Осматриваясь вокруг, я увидел захлебывающегося в волнах Томаса. Подплыл к нему, рукой приподнял его голову над водой. Он был без сознания.

К болтавшейся на волнах кормовой части торпедированного судна подошел фрегат и снял всех, кто уцелел. С другого фрегата меня зацепили багром за спасательный пояс и подняли на палубу вместе с Томасом.