Атаман А.И. Дутов

Дутов ответил жёстко, но справедливо, ведь, действительно, миссия Брушвита была похожа на соглядатайство. Конечно, атаман слукавил, что не говорил о несерьёзности самарского правительства, но для самооправдания были хороши все средства, в том числе и ложь. Таким образом, в конфликте Самары и Оренбурга была и доля вины атамана, своими действиями спровоцировавшего (едва ли преднамеренно) резкую реакцию Самары.

24 августа 1918 г. в здании биржи состоялась лекция Дутова на тему «Текущий политический момент в связи с Гражданской войной и положение на фронтах в настоящее время». Зал был переполнен. Атаман кратко изложил историю большевистского движения. По его мнению, «когда само население столкнулось с ужасами расстрелов, грабежей и насилий, производимых советскими отрядами, теория «непротивления злу» отпала, и народ сам начал борьбу с большевиками»[916]. Дутов считал, что «вся наша разруха — германское дело. И теперь немцы видят и чувствуют, что загубленная было ими наша страна воскресла. Этой живой водой, воскресившей Родину, был патриотизм»[917].

В своей речи атаман осветил ход антибольшевистского движения в общероссийском масштабе. В отношении собственного фронта Дутов был весьма оптимистичен: «Положение на нашем, Оренбургском фронте таково, что совершенно нечего бояться за фронт. Все наши полки достаточно вооружены, имеют достаточное количество пушек, снарядов. Мы имеем достаточно силы и устроили позиции по требованиям военной науки. Армия наших противников разлагается. Комиссары стараются улизнуть. Саморазложение их армии идёт колоссальными шагами. И пусть никто не допускает мысли, что противник откуда-нибудь может прорваться в Оренбург. Этого не будет. Всякие же разговоры об этом — сплошная нелепость»[918]. В конце лекции Дутов сказал, что «в будущем Россия представляется мне сильным и могучим государством. Не может она превратиться в ничтожество. Имея исторические уроки, страна должна стать на правильный путь»[919]. Под гром аплодисментов атаман покинул трибуну.

Военное строительство

Дутов любил армию, тем более что антибольшевистские вооружённые формирования на Южном Урале в тот период были (и воспринимались современниками) в значительной степени его собственным детищем. Надо сказать, что на подконтрольной Дутову территории летом 1918 г. создавались не только казачьи формирования — велась активная работа по созданию армейских (из иногородних) и национальных (в основном из башкир и киргизов) частей. С июля 1918 г. в Оренбурге было установлено ношение погон, чего не было в Самаре, воспринимавшей это как реакционный жест[920].

Летом 1918 г. была осуществлена мобилизация башкир 1915–1919 гг. призыва[921]. Техническое выполнение мобилизации было возложено на башкирское правительство[922]. В общей сложности к концу лета 1918 г. сформировано шесть башкирских полков (5 пехотных и 1 кавалерийский), сведённых в две стрелковые дивизии, а в начале сентября формально — в Башкирский корпус под командованием генерал-майора Х.-А.И. Ишбулатова[923]. На ключевых должностях корпусного, дивизионных, бригадных и полковых командиров находились почти исключительно башкирские офицеры, штабные и строевые должности занимали, как правило, русские офицеры. Впрочем, сам корпус существовал лишь на бумаге.