Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

80 % офицеров, составлявших основу Добровольческой армии в тот период, были монархистами⁸⁵. «Большевики с самого начала определили характер Гражданской войны: истребление,—писал Деникин. — Выбора в средствах противодействия при такой системе ведения войны не было»⁸⁵. Армия формировалась во враждебном окружении, офицеры «встречали в обществе равнодушие, в народе вражду, в... социалистической печати злобу, клевету и поношение»⁸⁷. Сам настрой общества налагал свой отпечаток на Добровольческую армию. «Было бы лицемерием со стороны общества, испытавшего небывалое моральное падение, требовать от добровольцев аскетизма и высших добродетелей. Был подвиг, была и грязь», — писал А.И. Деникин⁸⁸. В целом, как считал Деникин, «в большинстве подобрались высоко доблестные командиры...»⁸⁹ , а сами «добровольцы» отличались стойкостью и беспощадностью. Командующий генерал Корнилов инструктировал их: «В плен не брать. Чем больше террора, тем больше победы»⁹⁰.

При всех этих особенностях и условиях «добровольцы» не были способны на наступление в центр России. Более того, формируясь в специфических условиях Дона, они вынуждены были заявить, что «первая непосредственная цель Добровольческой армии — противостоять вооруженному нападению (большевиков) на юг и юго-восток России»⁹¹ .Они обещали, что «будут защищать до последней капли крови самостоятельность областей, давших им приют»⁹².

В это же время и в схожих условиях формировались такие же добровольческие отряды, ставшие впоследствии костяком и составляющей новой Донской армии. Называли их «партизанами», и вошли в них казачьи кадровые офицеры и казачья учащаяся молодежь.

Движение за создание подобных отрядов среди местных антибольшевистских сил началось еще до создания Донского Гражданского совета. Во время боев за Ростов, видя ненадежность регулярных казачьих полков, по совету бежавшего на Дон командующего Петроградским военным округом Полковнико-ва 27 ноября Калединым был отдан приказ о формировании добровольческих сотен⁹⁵. Начала формироваться офицерская дружина (1-я Донская добровольческая дружина) полковника Ляхова — 200 человек (офицеров в ней было всего 20). 30 ноября сорганизовался знаменитый отряд есаула Чернецова⁹⁴.

Василий Михайлович Чернецов (1890—1918) происходил из казаков Калитвенской станицы. Его отец — Михаил Осипович — был ветеринарным фельдшером. Василий Чернецов закончил Новочеркасское юнкерское училище в 1909 г. и был выпущен хорунжим в 9-й Донской полк. В 1913 году Чернецов производится в сотники и переводится «на льготу», в мае 1914 года, еще до войны, он награждается орденом Св. Станислава 3-й степени.

Когда началась Первая мировая война, Чернецов по мобилизации попадает младшим офицером в 26-й Донской полк, второй полк 9-го полкового звена. Вместе с полком в составе 4-й Донской дивизии Чернецов сражается против австрийцев и немцев, получает два ранения — 20 ноября 1914года у деревни Лехово и 27 февраля 1915 года у деревни Александрово, — награждается еще одним Станиславом, двумя Аннами и за деревню Александрово — Владимиром. С 30 августа 1915 г. он назначается командиром партизанской сотни 4-й Донской дивизии. В условиях позиционной войны специально создаваемые при кавалерийских и казачьих дивизиях партизанские сотни стали наиболее активными и результативными частями. Вскоре Чернецов награждается «Георгиевским оружием» за нападение с сотней на немецкие позиции у деревни Гривнек, во время которого была уничтожена рота немцев и взято 12 пленных. В 1916 году Чернецов получает чин подъесаула (старшинство с 13 августа 1915 г) и есаула (старшинство с 20 февраля 1916 г.) и 12 августа вновь попадает в госпиталь. Больше на фронт он не возвращается. Во главе 39-й особой сотни он несет службу в угольном районе, сдерживает столкновения между шахтерами и администрацией шахт, а в 1917 году активно включается в политику. От родной станицы Калитвенской Чернецов избирается делегатом на Большой Войсковой Круг.

На Круге Чернецов всегда занимает более решительную позицию, чем большинство остальных делегатов. Когда Круг признает власть Временного правительства и высказывает уверенность, что оно оградит страну от анархии и разрухи, Чернецов предлагает дополнить эту резолюцию указанием, что донское войско готово оказать реальную поддержку Временному правительству. «Войсковой Круг отнесся к этим речам несочувственно, и поправка была отвергнута»⁹⁵.

После корниловского выступления Чернецов на Круге заявляет: «Дело не в самом Корнилове, а в одушевлявшей его идее — спасения России. Эту идею теперь пытаются забросать грязью... Где, например, свобода личности? Даже при старом режиме было лучше... Всюду идет разрушение, а никаких новых ценностей не создается»⁹⁶.

В угольном районе, где отношения рабочих с работодателями были обострены до предела, Чернецов не уклонялся от конфликтов. Он был напорист, самоуверен, даже развязен. Газеты смаковали сцены: Чернецов на собрании рабочих сидит у стола президиума и щелкает себя стеком по сапогу: