Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

— Кто назвал мое поведение нахальным? Значит, никто не назвал? Тааак...

... Чернецов ставит по стойке «смирно» солдата — председателя местного революционного комитета...

... Чернецов спокойно говорит рабочим, окружившим его авто:

— Через 10 минут здесь будет моя сотня... задерживать меня не советую...

А вот крови шахтеров, в чем его обвиняли впоследствии, на нем не было. При том уровне демократизации и гласности любое убийство прогремело бы на всю Область Войска Донского, на всю Россию... Даже позже, после Октября, когда, разоружая Парамоновский рудник, Чернецов арестовал 40 рабочих-дру-жинников, из Новочеркасска пришел приказ освободить их и, естественно, был выполнен.

После октябрьского переворота, в период разброда и шатания, именно такие, как Чернецов, объединяли вокруг себя все активные, способные к борьбе силы. Изначально ставка делалась на офицерские кадры. В Новочеркасске в это время числилось 4 тысячи офицеров. На призыв Чернецова в офицерское собрание пришли 800, на предложение записаться в «партизаны» откликнулись 27, затем еще 115, но на следующий день на отправку явились всего 30 человек⁹⁷.

Официально к формированию «отрядов особого назначения» приказано было приступить в день создания Донского Граждан-ского совета (в тот же день Донской атаман запретил выборность командного состава в частях)⁹⁸. Но по мнению А.И. Деникина, «донское офицерство, насчитывающее несколько тысяч, до самого падения Новочеркасска уклонялось вовсе от борьбы; в Донские партизанские отряды вступали десятки, вДобровольчес-куюармию — единицы, а все остальные, связанные кровно, имущественно, земельно с войском, не решались пойти против ясно выраженного настроения и желаний казачества»”.

Ставку пришлось делать на иные силы. «Главный контингент партизан — учащаяся молодежь», — констатировали современники¹⁰⁰ . «Среди партизан можно было встретить и казака, и офицера, и студента; и богатого, и бедного. Но ядром партизанства была учащаяся молодежь — кадеты, гимназисты, реалисты, студенты, семинаристы»¹⁰¹ .На Дону, где патриотически настроенные элементы и кадровые офицеры имели возможность вступить непосредственно в Добровольческую армию, партизанские отряды составила наиболее боеспособная и «националистически» настроенная часть интеллигенции — учащаяся молодежь.

На Дону общий уровень грамотности населения был выше среднероссийского. Сам город Новочеркасск по количеству учащейся молодежи в процентном отношении превосходил Оксфорд. Кроме юнкерского училища и кадетского корпуса, готовивших профессиональных военных, здесь находились политехнический институт, учительский институт, духовная семинария, несколько гимназий, сельскохозяйственное и землемерное училища, коммерческое училище и т.д. Вот из этого контингента и стал формировать Чернецов свой отряд. Первым записавшимся был кадет Кутырев из Донского корпуса¹⁰².

Через несколько недель после начала формирования, перед Рождеством, корреспонденты, побывавшие у Чернецова на станции Щетово, описали его отряд следующим образом: отряд состоял примерно из 140 бойцов, организационно напоминал пешую сотню и делился на 4 взвода. 1-й взвод назывался «вольноопределяющийся», 3-й — «кадетский», 4-й — «непромокаемый». О названии 2-го взвода ничего не сказано, упоминается, что состоял он из казаков и крестьян и был пополнен студентами. Своего рода чужеродным элементом, привлекшим внимание корреспондентов, стали два казака-фронтовика, какой-то седоусый дед и лакей киевского кафешантана. Среди командиров названы старший офицер сотни поручик Василий Курочкин и хорунжий Григорий Сидоренков.

Часть бойцов носила свою форменную одежду — студенческую, гимназическую, часть была переодета в солдатскую форму, получила захваченные у какого-то эшелона шинели и папахи.

Вновь прибывшие проверялись на знание ружейных приемов, на что уходило 5 минут. Ситуация облегчалась тем, что в годы Первой мировой войны учащиеся прямо в учебных заведениях обучались простейшим строевым и ружейным приемам. Бойцы отряда настойчиво демонстрировали свою принадлежность к казачеству, отряд назывался «сотней», при каждом удобном случае пели казачьи песни, и даже здороваться старались по обычаю — «Здорово ночевали» — «Слава Богу!» и пр.

Сам Чернецов, судя по сохранившимся фотографиям и описаниям, был среднего роста, коренаст, мускулист, смугл, румян, коротко стрижен «бобриком». Зимой 1917—1918 гг. он носил полушубок без погон, крытый синим сукном, и цветную фуражку мирного времени.

Он сам творил свою легенду, называл себя «Угольных дел мастером», «Донским Рененкампфом», «энергичным комендантом без сердца и жалости»; вышло так, что достоянием прессы стало его высказывание: «Я люблю красивую жизнь и строю ее по-красивому». И журналисты подхватили эту волну — «Но проснулся донской Степан Разин, сын степей, есаул Чернецов». А вскользь, без деталей, брошенная фраза: «А татарочку помнишь? Ее уже нет. Вчера она застрелилась» — придавала образу «энергичного коменданта» толику демонизма.