Атаман Краснов и Донская армия. 1918 год

А. Падалкин утверждал, что набег на Лежанку организовал генерал Герасимов, и отправились в «набег» 25 донских юнкеров и 5 юнкеров-добровольцев. Шли через Веселый, зимовники Королькова и Сапунова, орудия захватили 6 декабря и в Новочеркасске 9 декабря передали Алексееву[74].

Одно орудие «добровольцы» взяли в Донской запасной батарее для похорон юнкера Малькевича. Гроб везли на лафете, орудие (образца 1902 года) сняли. После похорон, когда казаки потребовали орудие обратно, им вернули деревянную платформу и траурное покрывало. Само орудие осталось в Михайловско-Константиновской батарее, «нося название 1-го или похоронного орудия батареи». Командовал им штабс-капитан Шперлинг[75].

А покупать орудия у 2-й Донской батареи ездил сам генерал А. П. Богаевский[76].

По мнению А. И. Деникина, «все эти полки, батальоны, дивизионы… были, по существу, только кадрами, и общая численность всей армии вряд ли превосходила 3–4 тыс. человек, временно, во время ростовских боев, падая до совершенно ничтожных размеров»[77].

Состав «добровольцев» охарактеризовал в 1921 году Я. Лацис, известный чекист: «Юнкера, офицеры старого времени, учителя, студенчество и вся учащаяся молодежь – ведь это все в своем громадном большинстве мелкобуржуазный элемент, а они-то и составляли боевые соединения наших противников, из нее-то и состояли белогвардейские полки»[78]. Деникин писал: «В нашу Запорожскую Сечь шли все, кто действительно сочувствовал идее борьбы и был в состоянии вынести ее тяготы»[79]. Иллюстрацией может служить история 1-го кавалерийского дивизиона полковника Василия Сергеевича Гершельмана (лейб-гвардии Уланского Его Величества полка). 1-й эскадрон состоял в основном из офицеров; из 68 бойцов семеро были донцы – подъесаул Мальчевский, 4 хорунжих – Раздоров, Бочаров, Попов, Линьков – и 2 добровольца – А. Корольков и Ник. Корольков. 2-й эскадрон – 67 сабель – состоял из добровольцев – юношей, имевших о службе самое приблизительное представление. Многие из них не умели ездить верхом[80]. «Причем все всадники были без шашек». Лошади были забраны у Заамурского запасного конного полка. Там же позаимствовали 300 мексиканских карабинов. Пулеметы выкрали в ст. Каменской во время Съезда фронтового казачества[81].

Особо важную роль среди этих элементов играло офицерство. Перед Первой мировой войной русское офицерство было по своему происхождению всесословным. «Касты не было, но была обособленность корпуса офицеров»[82]. За войну офицерский корпус вырос приблизительно в пять раз. Кадровые офицеры к 1917 году занимали посты не ниже командира полка или батальона. Низовые звенья занимали офицеры военного времени[83], подавляющее большинство которых составляли выходцы из крестьян[84]. Однако специфика профессии способствовала подбору на офицерские посты людей охранительной, патриотической направленности. По своим политическим взглядам 80 % офицеров, составлявших основу Добровольческой армии в тот период, были монархистами[85]. «Большевики с самого начала определили характер Гражданской войны: истребление, – писал Деникин. – Выбора в средствах противодействия при такой системе ведения войны не было»[86]. Армия формировалась во враждебном окружении, офицеры «встречали в обществе равнодушие, в народе вражду, в … социалистической печати злобу, клевету и поношение»[87]. Сам настрой общества налагал свой отпечаток на Добровольческую армию. «Было бы лицемерием со стороны общества, испытавшего небывалое моральное падение, требовать от добровольцев аскетизма и высших добродетелей. Был подвиг, была и грязь», – писал А. И. Деникин[88]. В целом, как считал Деникин, «в большинстве подобрались высокодоблестные командиры…»[89], а сами «добровольцы» отличались стойкостью и беспощадностью. Командующий генерал Корнилов инструктировал их: «В плен не брать. Чем больше террора, тем больше победы»[90].

При всех этих особенностях и условиях «добровольцы» не были способны на наступление в центр России. Более того, формируясь в специфических условиях Дона, они вынуждены были заявить, что «первая непосредственная цель Добровольческой армии – противостоять вооруженному нападению (большевиков) на юг и юго-восток России»[91]. Они обещали, что «будут защищать до последней капли крови самостоятельность областей, давших им приют»[92].

В это же время и в схожих условиях формировались такие же добровольческие отряды, ставшие впоследствии костяком и составляющей новой Донской армии. Называли их «партизанами», и вошли в них казачьи кадровые офицеры и казачья учащаяся молодежь.