Атаман. Кровь за кровь

«Мне каюк!» — подумал Бузуев. Он пробежал к ту­алетным кабинкам. Там он обнаружил вделанный в стену прямоугольник пожарного гидранта. Бузуев от­крыл крышку и убедился, что в узкую щель, которая вела в вентиляционную шахту, ему не протиснуться. Тогда он решил схитрить — оставил крышку таким об­разом, чтобы преследователи, которые уже зашли в раздевалку, подумали, что он все же пролез в венти­ляционную шахту. Это было единственное, что могло сбить их с толку.

Тихонько, на цыпочках, Валентин пробрался в ду­шевую и затаился в одной из кабинок. В это время Ра­да, следившая за действиями Бузуева, передала по ра­ции, что в раздевалке камер нет.

—   Я не смогу вам указать, где уборщик. Действуй­те по обстоятельствам...

—   Похоже, он забрался в вентиляционную шахту, видишь, крышка откинута, — сказал Поспелов. — Впрочем, нет, здесь человек не пролезет...

Григорян оттолкнул напарника, заглянул внутрь ящика и воскликнул:

—   Как не пролезет? Тут бегемот пролезет!.. Иди-ка ты на этаж ниже. Там, похоже, буфет или столовая. Поищи его там, а я побуду тут, чтобы он не вылез об­ратно...

—   Понял.

—   Вот мы и встретились снова, — сказал Иванаус­кас, стоя перед телекамерой. — Я вам обещал, что если вы не выполните моих требований, то я буду делать одну из этих девочек мертвой. Повторяю еще раз, что взрывчатка заложена в сорока семи местах, в том чис­ле в вагонах метрополитена, в котором красивые мос­ковские мальчики едут на работу и с работы. А у нас десятки тысяч молодых парней ничего не умеют де­лать, кроме как стрелять из автоматов. Почему? А по­тому, что русские войска заставили их делать это. Мы требуем, чтобы русские выплатили нам репарации за нанесенный ущерб. Не мы ввели войска в Москву, а Россия ввела войска в Грозный, вы были оккупанта­ми, вы и должны ответить за все, что сделали ваши солдаты.

Иванаускас держал выбранную жертву сзади за шею. Девушка была близка к обмороку. Голос терро­риста гремел:

— Вот рабыня империи, но она не знает, что она является таковой. Надо убить рабство в себе, и тогда не станет империи: Я был раб Российской империи с двухсотпятилетним стажем, но я убил это рабство в себе и стал свободным человеком нового мира. Нын­че модно порочить малые народы и не нести за это ни­какой ответственности. В каком состоянии находится ваше общество, когда можно красиво жить за счет лжи, за счет малых народов, отбирая у них язык, культуру, археологические ценности? Вы лжете, гово­ря, что Россия федерация! Под видом реформ и про­гресса вновь возрождается старая тюрьма народов! Но тогда это была болезнь, страшная болезнь времени, поразившая российское общество. Россия очистилась через кровь революции! В результате этого на карте мира появились новые государства — Финляндия, Польша, Латвия, Эстония, Литва! Если каждому мало­му народу дать полный суверенитет, то, я уверяю вас, русские отряхнулись бы, отмылись от того дерьма, в котором они сидят со времени взятия Казани! Если бы нашелся политик, который сказал бы: «Вы все сво­бодны, стройте свои государства как хотите». — Это был бы величайший освободитель на шестой части земли, как сказал поэт, «с названьем кратким — Русь». Даю вам еще пять минут, а потом... А потом я взорву баллоны с отравляющими веществами. И не только в метро... Вся Москва задохнется в миазмах нервно-паралитического газа...

—   Паранойя, — пробормотал Горемыкин, наблюдая за Иванаускасом, — шизофренический бред. Тут без психолога не обойтись...

—   Иванаускас известен своей прямотой, он делает все, что говорит. Будут жертвы... — сказал Купреев. — У нас так мало времени, что мы не успеем их даже об­наружить...

В оперативном штабе зазвонил телефон. Горемыкин поднял трубку, и его лицо вытянулось.

—   Из правительства, — шепнул он Купрееву, при­крыв телефонную трубку рукой. — Да, полковник Го­ремыкин слушает вас. Да, да... Вы предлагаете идти на частичные уступки? Да, да... Выполнить некоторые его требования? Но это невозможно...

Лицо Горемыкина вытянулось еще больше, и он медленно положил трубку.

—   Все, — пробормотал он, — даже если мы разде­лаемся с этим придурком, нас с треском выгонят со службы... Вот псих! Я готов заплатить большую цену, чтобы поквитаться с ним...

—   А что сказали сверху?

—   Сказали, что никаких политических уступок. Предлагают любую сумму для сделки.

—   А разве это не шанс?

—   Шанс не в том, что они привезут пять или двад­цать пять миллионов долларов, а в том, чтобы Иванау­скас захотел с нами разговаривать... Только тогда мы освободим заложников. Но этому дураку деньги не нужны, вот в чем беда...

Горемыкин и Купреев стали звонить своим служ­бам. Через минуты три Купреев сказал:

—   Я тут посоветовался с военными. Они утвержда­ют, что, несмотря на угрозы террористов, реальная опас­ность химического заражения Москвы исключена.