Атаман. Кровь за кровь

—        Алло, я хочу, чтобы вы послушали одного психа и дали ваше заключение. Это очень важно, мы не мо­жем принять решение...

Горемыкин вдруг взмахнул рукой:

—   Смотри! Да он действительно сумасшедший!

На экране телевизора возникла картинка: терро­рист в полумаске и дрожащая от страха девушка...

—   Двадцать минут истекли, — проговорил чужим голосом Иванаускас, — я вам дал еще пять минут. Вы но выполнили ни одного моего требования.

Террорист приставил пистолет к голове девушки и нажал на спусковой крючок. Прозвучал выстрел. Го­лова девушки дернулась.

Что-то кроваво-белое брызнуло на объектив каме­ры, и оператор из числа террористов стал деловито протирать объектив какой-то тряпочкой.

Иванаускас бережно опустил убитую им девушку па пол.

—   Наше следующее представление будет через двадцать минут, — сказал он. Черный платок колебал­ся от его дыхания. — Мне становится скучно. Пожа­луй, я взорву одну из своих бомб с нервно-паралитическим газом. Я предупреждал вас — бомбы расположе­ны на многих жизненно важных объектах города-

Немой ужас обуял всех, кто видел эту кровавую г цену и слышал голос террориста. Все это напоминало сцену казни приговоренных к смерти шариатским су­дом в Грозном.

Видели все это и в оперативном штабе по освобож­дению заложников, и во всех кабинетах различных управлений и центров Федеральной службы безопасности и Министерства внутренних дел. Они слышали, как кричали в истерике остальные спортсменки.

В спецавтомобиле прозвучал зуммер телефона. Полковник Горемыкин взглянул на телефон, но касать­ся трубки не отваживался.

—   Поднимать? — спросил у него Купреев.

Горемыкин махнул рукой. Звонили из ФСБ.

—   У вас нет времени на стратегию, ребята, — про­звучал чей-то начальственный голос. — Если вы не от­дадите приказ на штурм, мы упрячем вас за решетку... Новый Буденновск, понимаешь, тут устроили... Немед­ленно приступайте к действиям!..

—   Там все заминировано. Минеры не могут даже притронуться к стеклу...

—   Буравьте стены, высаживайтесь на крыше, под­капывайте, гипнотизируйте их, в конце концов, но действуйте! — заорал тот, кто был на другом конце провода.

—   Мы не можем принять решение на штурм без письменного на то подтверждения вышестоящего на­чальства! — отчеканил Купреев.

Его собеседник взорвался:

—   Какое разрешение! У вас есть все полномочия! Ни на одну секунду Россия не должна оставаться без зонта, которым является ваше подразделение! А вы не можете самостоятельно принять решение?

—   Пошел на хрен! — спокойно произнес Купреев в трубку. Звонивший еще что-то кричал, но Купреев положил трубку и потер лоб.

Если штурмовать, заложники погибнут все сразу. Если тянуть время, можно выиграть хоть одну жизнь.

Вскоре позвонили психологи.

—   Этот человек не собирается никого отпускать, это не в его стиле.

—   Что это значит — его стиль?

—  Он взрывает заложников, чтобы прикрыть свой отход.

—  Откуда такая уверенность?

—   Из элементарных наблюдений, — пояснил пси­холог. — Мы видели, как он убил заложницу. Он при­крывался ею, как щитом... Впрочем, это всеобщая так­тика, однако у данного типа она сопряжена с садист­скими наклонностями.

Купреев положил трубку.

—   Он всегда убивает заложников, — сказал Купре­ев Горемыкину.

—  Что же нам делать?

—   Надо побольше узнать о нем. Может, в про­шлом...

—   Мне плевать, что он делал в прошлом! — вдруг заорал Горемыкин. — Мы должны сделать все, чтобы спасти людей!

—  Он рассчитывает на это.

—  На что?

—   На то, что мы станем жалеть заложников. По­слушайте, товарищ полковник, я внутренне готов по­жертвовать несколькими невинными гражданскими ли­цами и убить его. Я лично возглавлю штурмовой отряд.

Горемыкин сощурился.

—   Вы уверены, что это поможет избежать большого кровопролития?

—  Да. Разрешите выступить?

—   Подождите. Нам никогда не отмыться, если мы примем решение сами. Пусть сверху нам спустят при­каз. А приказ — дело святое. Пока у начальства тре­щит голова, какое же принять решение, мы будем про­должать пытаться вытащить их живыми...

—        Но они же развязали нам руки, — сказал Куп- — товарищ полковник, разрешите приступить к штурму...

—   Делайте так, как считаете нужным, — отрезал Горемыкин, отводя глаза в сторону.

Купреев вздохнул.

—   Нет, — сказал он, — если и вы не даете мне пря­мых указаний, то я не решусь на штурм. Будем ждать.

—   Ждать очередной жертвы?

—   Сейчас надо придумать какой-нибудь отвлекаю­щий маневр. Может, найти его мать, сестру, брата, же­ну или подругу, в конце концов.

—   В том-то и дело, что у него абсолютно никого нет. Он одинок, как волк.

—   Может, он добивается чего-то другого?

—   Чего?

—   Может, где-то в другом месте грабят Алмазный фонд или штурмуют ракетную шахту с ядерными бое­головками, а?

—   Я не знаю...

Неожиданно издалека донесся приглушенный взрыв, сопровождаемый протяжным гулом.

—   Черт возьми, что это такое?

Горемыкин и Купреев выскочили на улицу.

—   Он взорвал еще одну бомбу. Вон там! Видите об­лако черного дыма?