Атаман Платов

Но разгорячённого командира подмывало вломиться в гущу дерущихся. Он не замечал ни двадцатиградусного мороза, ни острого, секущего кожу ветра, ни боли в лодыжке.

Десятку дюжих казаков удалось ворваться на орудийную позицию и там схватиться с артиллеристами. Те отбивались лопатами, банниками (приспособление для чистки орудийного ствола), ломами. У одного казака саблю выбили из рук, но он не растерялся: выхватил из-за пояса пистолет, рукояткой проломил турку голову, банник оказался у него.

— Бей, Митюха! Круши их!

Турецкий офицер выстрелил в казака. Пуля угодила в щёку. Качнувшись, казак устоял на ногах, промычал несуразное, выплюнул вместе с зубами кровавый шматок. По подбородку, по шее текла кровь.

Двое рассечённых саблями турок лежали у орудий. Казаки же, ухватив колеса, разворачивали пушку в сторону противника.

— Садани, Иван!

— Сейчас… сейчас… — приговаривал тот, суетясь у пушки. — Сейчас…

Он поднёс фитиль, и орудие, прогремев, откатилось назад, сбив зазевавшегося казака. Ядро угодило в стену, выбило дымное облако и град камней.

С соседней улицы к казакам подоспели егеря из колонны генерала Кутузова. Как и казаки Платова, они тоже наступали в направлении дворца сераскера. Зажатые с двух сторон, турки рассыпались на разрозненные группы и ожесточённо сопротивлялись.

Платову с казаками удалось первому ворваться во дворец, где засел Хусейн-паша с остатками гарнизона. Крепкий, с крашеной бородой, сераскер сражался вместе с янычарами. Одному казаку удалось пробиться к нему, он уже было занёс саблю, чтобы рубануть по голове с зелёной чалмой.

— Не тронь! Взять живым! — крикнул Платов. По сверкавшему на чалме бриллианту он догадался, кто перед ним.

Пленных обезоружили, вывели на площадь. Подошёл раскрасневшийся на морозе Кутузов. Тут же показалась и свита во главе с Потёмкиным.

— Ваша светлость, — поспешил к нему Кутузов, — пред вами пленный комендант крепости сераскер Хусейн-паша.

— Где он?

— А вот, в зелёной чалме.

Потёмкин уставился сверху, с седла, на турка.

— Это по твоей милости столько пролито крови! Посмотри, сколько убиенных! — указал на лежащие вокруг трупы.

— Молчи, начальник! Каждый из нас выполнял свой долг, — ответил Хусейн-паша. — А за пролитую мусульманами кровь я отвечу перед Аллахом.

Штурм крепости продолжался менее двух часов. Было захвачено около 4 тысяч пленных, 323 пушки и мортиры, 180 знамён. Матвей Платов удостоился первого ордена Георгия.

А вскоре его полки перебросили в Валахию, и там опять пришлось действовать бок о бок с солдатами корпуса Михаила Илларионовича Кутузова.

13 сентября 1789 года произошло сражение у Каушан. Оно было непродолжительным, но кровопролитным. Подойдя к селению, Платов с высоты обозрел местность, расположение неприятеля и тотчас принял решение.

— Атаковать незамедлительно! — и повёл полки в атаку.

Никак не ожидавший такой стремительности, неприятель в панике бежал. Преследуя его, казаки захватили сто шестьдесят пленных, три орудия, два турецких знамени. В плен угодил и сам трёхбунчужный паша Зейнал-Гассан, анатолийский бей.

Узнав о столь блистательной победе, всесильный Потёмкин, являвшийся президентом Военной коллегии, произвёл Платова в чин бригадира и назначил походным атаманом Войска Донского.

Овладев Каушанами, казачий отряд устремился к крепости на Днестре Паланке. И так же с ходу овладел ею. Путь лежал к Аккерману. Поутру 28 сентября платовцы ворвались в Аккерман с такой стремительностью, что, казалось, неприятель преднамеренно распахнул перед ними ворота города. Повсюду на окнах домов население выбрасывало белые полотнища.

Платов с помощниками находился в полуверсте от города, когда прискакал гонец атаманского полка. С трудом сдерживая разгорячённого коня, доложил:

— Город наш! Турок убег! За ним аж пыль столбом! Наши пустились вдогонку…

«Быстрота, натиск, глазомер», — вспомнил бригадир правило Суворова и пришпорил норовистого жеребца.

— За мной, мар-рш!

ИЗМАИЛ

Вот уже третий месяц как русские войска топчутся у измаильской крепости и не могут её одолеть. Дважды пытались штурмовать — и безуспешно. Пробовали пойти на уговоры, но опытный сераскер Айдос Мехмет-паша ответил решительным отказом. С высоты восьмисаженной крепостной стены турки издевательски горланили, палили в приближавшихся к крепости смельчаков.

Расположенная на крутом берегу и защищённая с тыла Килийским рукавом Дуная, крепость имела мощные редуты, крутой, до шести саженей высоты, вал, перед ним был ров в десять саженей ширины и более шести глубины. Крепость оборонял гарнизон в тридцать пять тысяч Человек при двухстах шестидесяти орудиях.

Главнокомандующий Екатеринославской армией светлейший князь Григорий Потёмкин неистовствовал в Бендерах:

— Да разве эти индюки смогут что-либо сделать! Им бы только чины да ордена!