Атаман Платов

Отцова сабля была с Матвеем Ивановичем и в молдавском походе, и в штурме Измаила, с ним была и в недавнем походе на Кубань и в Чечню. Как ни хорош был подарок государыни, а отказаться от привычной старой сабли не смог.

— Спрячь-ка ненадёжней сей царский подарок, — сказал денщику. — Воевать мне привычней со старой сабелькой.

В ноябре находившиеся в авангарде полки Платова первыми вышли к Куре. Не задерживаясь, с ходу переправились через бурный поток и ушли вперёд. Хотя Ага-Мохамед и отошёл, однако в горах и на равнине рыскали его отряды, и необходимо было обезопасить от нападения корпус. Он стягивался к селению Джевата при слиянии Куры и Аракса. В Баку, Кубе, Шемахе, Шуше и других городах с дружественным населением оставались небольшие гарнизоны.

Стояла ненастная пора. Почти каждый день лил дождь и пронизывал до костей холодный ветер. Войска испытывали недостаток в продуктах, начались болезни.

От дальнейшего наступления Зубов решил воздержаться, обосновать зимнюю стоянку.

— Здесь должен быть не просто лагерь, а город, с крепостью и пристанью для кораблей, — требовательно говорил он, стоя под дождём в окружении приближённых.

Сквозь мутную дождевую завесу виднелась плоская, как стол, равнина, а позади бурлила река.

— Деволан! — не оглядываясь, позвал главнокомандующий.

Перед ним вырос стройный полковник, с аккуратными бакенбардами и живыми, умными глазами.

Это был: знаток инженерного дела Деволан, недавно прибывший из Петербурга. Голландец по происхождению, он десять лет назад приехал в Россию, вступил на службу в армию, получил чин майора. В армии Потёмкина он состоял первым инженером. Позже принимал участие в разработке планов взятия многих крепостей: Каушаны, Паланки, Килии, Измаила. Два года назад вместе с адмиралом де Рибасом он обследовал черноморскую крепость Хаджибей и избрал её для создания там порта. По планам Деволана теперь шло строительство военной гавани и купеческой пристани, получившей позже наименование Одессы. Деволан руководил постройкой крепостей Фанагория, Кинбурн, составлял планы основания многих городов. Екатерина проявила к нему особое внимание, считала человеком деятельным и опытным, отметила многими наградами. Сюда же он прибыл, чтобы оказать помощь Зубову в инженерных делах.

— Вот здесь, Деволан, нужно строить город. Назовём его в честь нашей императрицы-матушки Екатериносердом.

Знал, как подольстить.

И закипела работа! Город рос на глазах. Одновременно с землянками вокруг крепости насыпался вал, а на площади возводился двухэтажный дворец главнокомандующего. На Куре возник порт, приплыли с товарами и продовольствием суда из Баку и Сальян. Из Грузии потянулись стада скота.

И зашумел разноголосый базар, на который стали съезжаться жители не только близлежащих, но и отдалённых местечек и селений.

В разгар работы из Петербурга прибыл фельдъегерь. Его провели в приёмную Зубова.

— Пакет особой важности. Вскрыть немедленно. «Манифест о восшествии на престол императора Павла I» — было выведено каллиграфическим почерком.

«Павел? На престол? — едва не вскрикнул генерал. — Какой Павел? Ну, конечно же, сын Екатерины, не терпящий фаворита матушки Платона Зубова и всех его братьев. А что с самой матушкой?»

Он стал читать чётко выведенные строки: «Божией милостию Мы, Павел Первый Император и Самодержец Всероссийский, и прочая, и прочая. Объявляем всем верным Нашим подданным, что по воле Всевышнего Наша Любезнейшая Государыня, Родительница, Императрица и Самодержцы Всероссийская Екатерина Вторая во тридцатичетырёхлетнем царствовании в шестой день ноября к крайнему прискорбию Нашему и всего Императорского Дома Нашего от сия временной жизни в вечную преставилась…»

— Сегодня же привести к присяге войска новому императору, — передал фельдъегерь требование Павла.

Казачьи полки находились, как всегда, впереди, в глубине Муганской степи. С ними был и Платов. В полдень к его дому прискакал встревоженный офицер от Зубова.

— Граф повелел немедленно сбирать полки и вести их к крепости. Опоздание никак невозможно! Персидские отряды идут на крепость!

Матвей Иванович не успел отдать распоряжение на сборы, как в помещение не вошёл, а ворвался подполковник, карета которого только подкатила к дому.

— Граф Витгенштейн! Из Петербурга, — представился он, изрядно помятый от долгого пути. Протянул конверт с царским гербом. — Исполнение немедленно!

Хрустнули печати. На листе водяной знак — лев, держащий меч и копье. Чёрными чернилами выведено: «С получением сего выступить на неприменные свои квартиры. Павел».

— Что это значит, граф?

— Государь требует, чтобы сейчас же собрать полки и выступить в обратный путь.

— Как, в обратный путь? Знает ли об этом главнокомандующий?

— Государь отдаёт сию команду без ведома генерала Зубова. Он не намерен отчитываться в своих действиях.

— Но войска подчинены главнокомандующему… Если полки уйдут, неприятель атакует ставку. Вот он, — Матвей Иванович указал на офицера из ставки, — сообщил весьма тревожное. Неприятель идёт на крепость…