Атаманова казна

Из комендатуры вышли на удивление просто, караул у двери кабинета и на крыльце только вытянулся в струнку, пропуская уверенно шагающего «полковника» и его пленника. Сумеречная пора и суета на улицах не способствовали распознанию подмены Туманова, и он беспрепятственно уселся с пленником в коляску стоящего без дела извозчика, поднял верх и велел ехать на станцию. По дороге пробовал незаметно оглядеться, пытаясь выявить слежку, но скоро бросил это занятие, с поднятым верхом коляски получалось плохо, точнее не получалось совсем. Снял пакет с головы полковника, и вытащил кляп.

– Вы привлекаете излишнее внимание, что за привычка: ходить с пакетом на голове…Зачем вы устроили слежку, когда везли меня в комендатуру?

Полковник фыркнул, не оценив юмора, и ответил не сразу.

– Рассчитывал взять вас на горячем, Туманов. Всё говорило о том, что попробуете сбежать.

– Как вы познакомились с Чёрным? – Туманов спросил неожиданно, решив дожать ещё не отошедшего от контузии пленника.

– Это вы о Шляхтиче? Чёрный… Хм. – Полковник старался держать корпус прямо, избегая тряски. – В 1898 году я служил в Третьем отделении. По службе сопровождал деятельность Союза борьбы за освобождение рабочего класса, вот там этого студентиуса и заагентурил. Перспективная вокруг него оказалась компания, кстати, меня даже поощрили наградными часами за то дело.

Полковник вдруг замолчал, как-бы досадуя на свою внезапную и непонятную самому откровенность.

– Слушайте, Туманов, прекратите ваши штучки. Допрашивать человека в таком состоянии не гуманно.

– Не буду. Скажите его фамилию и имя.

– Марк Добжецкий. Ну вас к чёрту, больше ничего не скажу, голова трещит.

– А потом, значит, роли поменялись, – Туманов насмешливо наблюдал за полковником, – Теперь вы его агент. Ну-ну.

– Не ёрничайте. В нашей службе это называется оперативной комбинацией.

– Это называется по другому, полковник. Но об этом позже. Мы приехали.

Железнодорожная станция пыталась переварить огромную массу военного и гражданского люда, и выплюнуть всё это эшелонами на восток. В багровом и стылом свете осеннего, почти ушедшего заката всё это выглядело зловеще, и как-то безысходно. Подталкивая перед собой скованного наручниками пленника, Туманов решительно предъявлял караульным постам удостоверение и представлялся:

– Полковник Макаров, контрразведка фронта.

(Что, собственно, соответствовало истине, ведь он не уточнял, кто из них двоих Макаров). Пройдя на пути, где спешно грузились в столыпины солдаты, затаскивая ящики, походный скарб и заводя лошадей, Туманов проследовал до санитарного эшелона, в конце которого был зацеплен неказистый почтовый вагон, около которого стоял часовой. Представившись, потребовал к себе старшего. В дверях показался молоденький унтер, со знаками различия фельдъегерской связи. Узнав о необходимости предоставить место для полковника контрразведки и его арестанта, он страшно озадачился, пытаясь объяснить, что вагон спецпочты не может быть использован для сторонних целей. На это Туманов резонно заметил, что арестант является государственным имуществом, которое следует доставить в штаб армии лично командующему, и он, целый полковник контрразведки, в условиях перемещения фронта является тем же фельдъегерем, сопровождающим груз. Коротко говоря, место в вагоне было им предоставлено, не смотря на обескураженность старшего вагона и его охраны. Кроме всего, Туманов истребовал своему арестанту камеру для особо важной почты, закрывающуюся решеткой с запором. На неё он и рассчитывал, зная о наличии таких помещений в фельдъегерских вагонах. Не церемонясь, вернул на место кляп и натянул на голову Макарова всё тот же мятый пакет. Устроив таким образом пленника, проверил запоры и передал его караулу вагона, настрого запретив вступать с ним в разговоры и категорически пресекать такие попытки. Сам же направился к начальнику станции, воспользоваться телеграфом.

Телеграфист с сомнением смотрел на текст сообщения, которое требовал отправить незнакомый ему полковник. Возымело действие только удостоверение контрразведки, предъявленное Тумановым, после чего телеграф отстучал в Оренбург: «Бугульма тчк Сергеев тчк». На прямой связи Дутова не оказалось, и выждав ещё пару минут, уже в темноте Туманов вернулся к вагону.