Атаманщина

Дальнейшее описал Чубенко: «…В то время, когда я говорил, Григорьев прошел ко мне, но сзади меня сидел Махно. Тогда он обратился к Махно и сказал, что я ответственен за то, что говорю. Махно же ему ответил: «Пусть кончает, мы его спросим». Я, увидев такое дело, кончил говорить… пошел в помещение сельского совета, а за мной пошел Григорьев, а за Григорьевым пошли Махно, Каретников, Чалый, Колесник, Троян, Лепетченко и телохранитель Григорьева.

Зайдя в помещение сельсовета, я зашел за стол, вынул из кармана револьвер «Библей» и поставил его на боевой взвод. Это я сделал так, чтобы Григорьев заметил.

Когда зашли все остальные, то Григорьев встал около стола против меня, а Махно рядом с ним с правой стороны, Каретников сзади Махно, с левой стороны Григорьева стали Чалый, Троян, Лепетченко и телохранитель Григорьева. Григорьев был вооружен двумя револьверами системы «Парабеллум», один у него был в кобуре около пояса, а другой привязан ремешком к поясу и заткнут за голенище.

Григорьев, обращаясь ко мне, сказал: «Ну, сударь, дайте объяснения, на основании чего вы говорили это крестьянам». Я ему стал по порядку рассказывать. Сначала я ему сказал, что он поощряет буржуазию: когда брал сено у кулаков, то платили за это деньги, а когда брал у бедняков и те приходили просить, так как у них это последнее, то их он выгнал… Я еще напомнил несколько человек, которым он бил морды, потом я ему еще сказал, что он действительно союзник Деникина… Григорьев стал отрицать, а я ему в ответ: «Так вы еще отрицаете, что вы не союзник Деникина, а кто же посылал делегацию к Деникину и к кому приезжали офицеры, которых Махно расстрелял?»

Как только я это сказал, то Григорьев схватился за револьвер, но я, будучи наготове, выстрелил в упор в него и попал выше левой брови. Григорьев крикнул: «Ой батько, батько!» Махно крикнул: «Бей атамана!»

Григорьев выбежал из помещения, а я за ним и все время стрелял ему в спину. Он выскочил на двор и упал. Я тогда его добил.

Телохранитель Григорьева выхватил маузер и хотел убить Махно, но Колесник стоял около него и схватил его за маузер и попал пальцем под курок, так что он не мог выстрелить. Махно в это время забежал сзади телохранителя и начал стрелять в него. Он выстрелил пять раз… Когда оба (Григорьев и телохранитель) были убиты, то их вытащили за ворота в канаву… Махно приказал, чтобы я взял у кавалериста лошадь и быстро сообщил своим войскам, чтобы они оцепили село и разоружили григорьевцев, что и было сделано… Так была ликвидирована григорьевщина, и многие григорьевцы у нас остались…

Махно распорядился, чтобы мы заняли одну из железнодорожных станций и сообщили по телеграфу, что нами убит атаман Григорьев и что григорьевщина ликвидирована. Телеграмма была следующего содержания: «Всем, всем, всем. Копия – Москва, Кремль. Нами убит известный атаман Григорьев. Подпись: Махно…»

Аршинов же описывает убийство Григорьева иначе: «Григорьев, увидев скверный оборот, схватился за оружие. Но было уже поздно. Каретник, ближайший помощник Махно, несколькими выстрелами из кольта сбил его с ног, а подбежавший Махно с возгласом «Смерть атаману!» тут же застрелил его. Приближенные и члены штаба Григорьева бросились было к нему на помощь, но на месте были расстреляны группой махновцев, заранее поставленных на страже. Все это произошло в течение двух-трех минут перед глазами съезда…»

Как именно был убит Григорьев, мы, вероятно, точно никогда не узнаем. Но не вызывает сомнения, что убийство было заранее и тщательно подготовлено. И невозможно точно установить, действительно ли Григорьев имел связи с Деникиным, или эта версия была выдумана Махно, чтобы получить предлог для расправы с Григорьевым. Ведь все свидетельства о последних минутах жизни Григорьева принадлежат махновцам и, естественно, отражают именно версию с Деникиным.

Командование Красной Армии надеялось, что убийством Григорьева Махно хотел реабилитироваться в глазах Советской власти. Троцкий писал: «…Убийством Григорьева Махно, может быть, успокоил свою совесть, но своих преступлений перед Рабочей и Крестьянской Украиной Махно этим еще не искупил…» Но батька и не торопился их искупать.

С началом наступления Вооруженных сил Юга России на Москву летом 1919 года Махно начал широкомасштабную партизанскую войну в тылу белых. Он выдвинул лозунг: «Главный наш враг, товарищи крестьяне, – Деникин. Коммунисты – все же революционеры… С ними мы сможем рассчитаться потом. Сейчас все должно быть направлено против Деникина».