Ататюрк. Особое предназначение

Именно там он узнал о перемирии, заключенном в Мудросе, после которого область была оккупирована англичанами.

— То, что принадлежало Турции в течение веков, — говорил он еще в 1923 году, — не может оставаться в руках врагов…

Когда же регион Искендеруна оказался под французским мандатом на Сирию, Кемаль заявил французскому послу:

— Если бы какая-нибудь другая нация оказалась на вашем месте, мы должны были бы защитить турецкое население Александретты и Антиоха. Мы отказались от этого только в пользу Франции…

Сама Франция полагала, что нет ничего более постоянного, чем временное, и Александретта навсегда останется у нее.

Оно и понятно.

— Залив Александретты, — заявил в сенате премьер-министр Бриан, — очень важен для будущего Франции…

На протяжении целых пятнадцати лет Турция не заговаривала о куда как важных для нее районах, входивших в находившуюся под французским мандатом Сирию.

И все это время Ататюрк не забывал о Александретте, как не забывали о ней и другие государственные деятели Турции.

Так, в одном из своих выступлений в 1935 году Исмет Иненю выразил общее мнение, заявив:

— Присоединения Александретты к Турции является справедливым и нормальным…

В этой связи интересен разговор Ататюрка с его приемной дочерью Афет Инан, которая в июле 1935 года приехала из Женевы, где она проходила обучение, в Стамбул:

Встреча произошла всего через два дня после подписания соглашения в Монтре.

— Надеюсь, — улыбнулась Афет, — у нас все хорошо и больше нет проблем?

— Нет, — покачал головой Ататюрк. — есть, и серьезные…

— Какие же?

— Искендерун…

— И что ты собираешься делать?

— Взять его!

— Как?

— Ты увидишь!

Афет понимающе покачала головой.

Еще в январе отец писал ей о той серьезной озабоченности, которую у него вызывало положение Александретты.

Время действий для Ататюрка настало 9 сентября 1936 года, когда был парафирован франко-сирийский договор, радикально менявший судьбу санджака.

Он предусматривал прекращение через три года французского мандата и вступление Сирии в Лигу Наций, причём по этому договору Александреттский санджак вошёл в состав Сирии.

Насторожило Анкару и то, что Народный фронт, придя к власти во Франции, принял решение о превращении территорий, находящихся под мандатом, в независимые государства.

Договор вызвал в Турции шумную кампанию против Франции, и Анкара требовала, чтобы санджак получил такую же самостоятельность, как Сирия и Ливан.

В октябре 1936 года начались официальные переговоры и дипломатическая переписка между турецким и французским правительствами.

На самом деле проблема оказалась намного серьзней.

В 1936 году, когда в воздухе запахло порохом, тянуть с игравшим слишком важную роль на южных границах санджаком было уже нельзя.

Отправляя делегацию на переговоры с Францией в Женеву, Ататюрк был категоричен.

— На юге, — заявил он, — будет создано независимое турецкое государство под нашей гарантией!

Это самое «независимое государство» он назвал Хатай, по имени живших в Китае тюркских племен.

Как и всегда в таких случаях переговоры превратились в бесконечную говорильню, в которой никто не хотел уступать.

Турция утверждала, что прежние договорённости о санджаке достигнуты были ею не с Сирией, которой в товремя не существовало, а с Францией.

При этом санджак был передан Франции небезусловно, а условно.

Если же теперь Франция отказывалась от власти в этом районе, то суверенитет должен перейти к населению санджака.

Франция не вправе передавать без согласия Турции свои договорные права третьему государству.

Франция же в своих ответных нотах заявляла, что не может согласиться на независимость санджака, в частности, потому, что создание третьего самостоятельного государства — Александреттского — явилось бы расчленением подмандатной территории (то есть, Сирии) и нарушением условий мандата.

Она утверждала, что ранее достигнутые договорённости обеспечивали санджаку автономный административный режим, а не особый политический статус; прежний же режим сохранялся бы и после отмены французского мандата на Сирию.

Турция добивалась независимости Александреттского санджака с последующим присоединением этой территории.

Возник конфликт, сопровождавшийся волнениями в санджаке.

В середине ноября Ататюрк почувствовал себя плохо, и врачи настоятельно просили его, как следует, отдохнуть и отказаться от алкоголя.

Но возникшие проблемы с легкими были сущей чепухой по сравнению с первыми признаками уже развивавшейся в нем смертельной болезни.

Однако зуд в ногах (один из первых симптомов цирроза печени) врачи приписали наличию комаров.

Ататюрк отправился на воды в Ялова, а вилла в Чанкайя была тщательно дезинфицирована.

Болезнь только усилила его решимость заполучить санджак, он начал переброску войск на юг, и газеты сразу же отреагировали надлежащим образом.

«Мы, — заявляли они, — сумеем защитить наши права. И если необходимость защищать нашу честь приведет нас к войне, вся ответственность за нее ляжет на Францию!»