Ататюрк. Особое предназначение

И сделать это было можно только ценою новых потерь, поскольку противник не жалел снарядов, а его солдаты были измотаны до предела.

— Все мы устали, — сказал им в своем обращении Кемаль, — но у всех нас есть тот самый несгибаемый дух, который помогает нам преодолевать усталость и идти вперед! И я уже не приказываю, а прошу вас умереть, но отбить высоту!

После того как артиллерия начала массированный обстрел высоты, Кемаль сам повел своих солдат в атаку.

На них обрушился целый град пуль, и мало кто из бойцов сомневался в том, что это был последний подвиг их отчаянного командира.

Конечно, он должен был погибнуть, поскольку одна из пуль попала-таки в него.

— Да, — рассказывал он позже, — я заметил след от пули на правой стороне мундира. Находящийся рядом офицер спросил: «Вы ранены, эфенди?» Я мгновенно подумал о том, как могло бы повлиять это известие на моральный дух солдат. Я тут же прикрыл рукой рот офицера: «Замолчи! Осколок шрапнели ударил меня в грудь, попав точно по карману, где были часы. Часы разлетелись вдребезги, а на груди остался лишь след от осколка».

По счастливой случайности Кемаль даже не был контужен.

Более того, после этого случая солдаты уверовали в то, что их командира оберегает сам Аллах и бесстрашно шли за ним в самое пекло.

Удар турок был настолько мощен, что британцы не выдержали и начали отступать, и от полного разгрома их спасли только пушки стоявших на рейде английских кораблей.

Взбешенный сэр Гамильтон потребовал повторить атаку и вернуть высоту, но ничего, кроме новых жертв, она не принесла.

Зато Кемаль не только успешно держал свою оборону, но и удачно контратаковал.

Тем не менее, воевать с каждым днем становилось все труднее, и виною тому были отнюдь не англичане.

Именно в эти дни до крайности обострились отношения Кемаля с фон Сандерсом и его окружением.

В довершение ко всему Кемаль заболел малярией, и после того, как приехавший с инспекцией на полуостров Энвер не удостоил его своим посещением, он написал прошение об отставке.

Фон Сандерс убедительно просил через штабных офицеров не делать этого, но раздраженный и усталый Кемаль даже не стал говорить на эту тему.

Впрочем, дело было не только в его нежелании воевать под началом осточертевшего ему немецкого генерала.

Уже понимая, что на Галлиполийском полуострове все кончено и новых лавров ему на нем не добыть, он хотел возглавить одну из сражавшихся в Македонии вместе с болгарами армий.

«Противник обескровлен, — писал он другу детства Салиху, — и отсюда родине ничто больше не грозит!

Единственное, чего я хочу, так это по-настоящему служить стране!

И я очень озабочен своим будущим…»

Фон Сандерс обратился к Энверу, и тот послал Кемалю весьма интересную телеграмму.

«С прискорбием услышал о Вашей болезни, — писал он. — Занятый множеством дел, я не смог посетить Вас во время поездки на Галлиполийский полуостров.

Я очень надеюсь на Ваше скорейшее выздоровление и на продолжение исполнения Ваших обязанностей с тем же успехом, с каким Вы делали это до сих пор!»

Что и говорить, бальзам на раны всегда приятен, и все же Дарданеллы были для Кемаля уже пройденным этапом, и оставаться на полуострове он не собирался.

«Благодарю Вас за участие, — ответил он Энверу, — и выражаю твердую уверенность в том, что с Вашей помощью я смогу еще принести пользу во главе войск в других самых нужных местах!»

Это самое «в других» очень не понравилось Энверу, и он предложил Кемалю принять командование войсками в Месопотамии.

Кемаль согласился, но вместе с должностью командующего фронтом потребовал место генерал-губернатора Ирака и право на формирование штаба по своему собственному усмотрению.

И снова это «собственное усмотрение» подействовало на Энвера как красная тряпка на быка.

Он вообще перестал говорить на эту тему и в конце концов поручил командование войсками в Африке все еще остававшемуся не у дел престарелому маршалу фон дер Гольтцу.

В конце октября Энвер снова прибыл на Дарданеллы, и именно тогда в штабе фон Сандерса был разыгран последний акт драмы с отставкой Кемаля.

И стоило только выступившему на военном совете фон Сандерсу потребовать выдвижения Второй армии из Фракии в Салоники, где после вступления Болгарии в войну высадились Союзники, как он со свойственным ему знанием дела подверг этот план уничтожающей критике.

В конце совета он сел на своего любимого конька и обрушился на всех немецких военных специалистов.

Фон Сандерс был так разъярен, что не мог даже говорить, и ни о какой дальнейшей совместной работе с Кемалем не могло быть уже и речи.

Да и какая там могла быть еще работа, если все больше бравших пример с командира Шестнадцатого корпуса османских офицеров не желали выполнять приказы немцев и постоянно вступали с ними в пререкания.

Но даже сейчас прекрасно понимавший, что ситуация на полуострове может измениться в любую минуту, Энвер не спешил с отставкой и заставил фон Сандерса предоставить Кемалю отпуск по болезни.

Через неделю Кемаль передал командование корпусом генералу Февзи.