Атеисты в мундирах

вторая группа (старший оперуполномоченный подполковник К. Салтыков[689]): контрразведывательная работа против Всемирного и Западноевропейского центров Свидетелей Иеговы, ликвидациия их подполья в УССР, помощь УГКБ Украины по этой линии;

третья группа (старший оперуполномоченный майор Н. Анненко[690]): контрразведывательная работа по отношению к зарубежным центрам и внутренней сети ЕХБ, адвентистов, пятидесятников, адвентистов-реформистов и других легальных и нелегальных протестантских течений[691].

Продолжалась весьма энергичная работа. Лишь за первое полугодие 1960 г. отдел и профильные подразделения УКГБ прекратили деятельность 74 звеньев иеговистов (12 участников арестовано), 45 – нелегалов-пятидесятников (трое арестовано), 5 групп подполья ИПЦ (трое проповедников задержано), 3 – адвентистов-реформистов. Одновременно «при участии органов КГБ» закрыли 8 православных монастырей и 322 храма, 6 католических костелов, «провели мероприятия по ограничению деятельности» старейшей на Руси Киево-Печерской лавры с «перспективой ликвидации» обители к 1961 г. Готовилась агентура для «подставы» Ватикану и зарубежным центрам иеговистов, было завербовано 38 человек. Проводились мероприятия по компрометации памяти митрополита Андрея Шептицого в связи процессом его канонизации Ватиканом[692].

Сотрудник антирелигиозного подразделения МГБ-КГБ УСССР, офицер-фронтовик Николай Анненко (публикуется впервые)

В завершение вернемся к судьбе бывшего подчиненного Сухонина. Георгию Захаровичу Санникову приехавший в июле 1956 г. в Киев сотрудник отдела кадров Первого главного управления (ПГУ, внешняя разведка) КГБ СССР предложил пройти обучение в разведшколе («школе № 101») в Москве. После этого бывший подчиненный Сухонина 17 лет проработал «в поле» в германоязычных странах. Вернувшись после очередной «боевой» командировки в Москву, разведчик ожидал назначения в Швейцарию. В то время в столице обретался его коллега по ПГУ, чем-то серьезно проштрафившийся по финансовой части в загранкомандировке и попавший под плотную проверку контрразведки на родине. В телефонном разговоре с Санниковым товарищ стал крыть руководителя разведки Георгия Крючкова (протеже председателя КГБ СССР Юрия Андропова), которого считали «парашютистом» (на сленге чекистов – непрофессиональным разведчиком, сразу же пришедшим на хорошую должность из партийного или комсомольского аппарата). Георгий Захарович, на свою беду, в крепких выражениях поддержал пренебрежительный разговор о несимпатичном и ему начальстве…

Записи роковой беседы, писал в мемуарах «Да, я там работал» его сослуживец Е. Григ (псевдоним)[693], легли на стол руководству. Единственное, что непосредственные начальники сумели сделать для заслуженного сотрудника спецслужбы, – затянуть служебное расследование до получения Санниковым права на пенсию (вскоре у него умерла супруга, «которую он любил так, как сейчас уже и не любят»). Самого отставного разведчика едва устроили на скромную должность в одно из вспомогательных подразделений Всесоюзного агентства по авторским правам.

«Отвечает требованиям к епископу…» Духовные школы Украины как объект интереса спецслужб

«Церковь нуждается в кадрах»

Возрождение деятельности духовных учебных заведений Украины стало прямым и важным последствием радикального изменения государственного курса по отношению к православию в СССР в годы Великой Отечественной войны и конкретных договоренностей высших иерархов РПЦ с главой советского правительства на судьбоносной встрече 4 сентября 1943 г. Принявших участие в беседе митрополитов, будущих Патриархов Московских и всея Руси Сергия (Страгородского) и Алексия (Симанского), а также митрополита Николая (Ярушевича, довоенного экзарха РПЦ в Украине) заверили в том, что «Правительство не будет иметь возражений против открытия семинарий и академий»[694]. Для руководства духовными школами в Священном синоде РПЦ создали учебный комитет во главе с митрополитом Ленинградским Григорием (Чуковым), который к ноябрю 1943 г. разработал основные документы, определяющие регламент работы духовных учебных заведений.