Атеисты в мундирах

При этом следует объективно учитывать, что в период Отечественной войны ряд участников церковной оппозиции действительно стал на путь измены Родины и сотрудничества с врагом (что и по меркам мирских законов и морали, и по понятиям вероучения является преступным, аморальным и греховным). В годы «холодной войны» контрразведка и 5-е Управление КГБ (противодействие идеологической диверсии) не могли не учитывать стойких попыток определенных зарубежных центров психологической войны, специализировавшихся на «изучении положения верующих в СССР», установить контакты с религиозной оппозицией и использовать собранные материалы для дискредитации советского государственного строя.

Каким бы ущемленным не было положение церкви в СССР, зарубежные «профильные организации» преследовали свои цели по отношению к главному цивилизационному и геополитическому конкуренту, не заботясь о последствиях вовлечения в подобную деятельность для граждан СССР, – их репрессирование только подливало масло в огонь информационно-психологического противостояния. Вспомним осуждение епископа Ермогена (Голубева, уроженца Киева, 1896–1978). Переписка с ним Патриархии по острым, дискуссионным вопросам внутрицерковной и государственно-церковной жизни стала известна за пределами СССР, о ней появились материалы в зарубежной печати. После этого Священный синод своим постановлением от 30 июля 1968 г. квалифицировал деятельность архиепископа Ермогена как «неполезную для Русской православной церкви», хотя владыка вовсе не направлял за рубеж своих материалов для «тамиздата». «Ему было определено и далее жить на покое в монастыре с предупреждением, что если он будет продолжать подобную свою деятельность, то к нему будут применены меры прещения (то есть он будет подвергнут каноническим наказаниям)»[835].

Серьезный анализ сущности «катакомбного» движения ИПЦ провел научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Алексей Беглов в книге «В поисках “безгрешных катакомб”». Автор обратил внимание на «четкую политическую направленность» апологетических оценок ИПЦ со стороны Русской православной церкви за границей» (РПЦЗ), с целью доказывания «нелегитимности легальной церкви» в СССР и собственного статуса «единственной преемницы “тихоновской церкви”». Подобная пропаганда усилилась со второй половины 1940-х гг. – в связи со встраиванием РПЦ в государственную политику Москвы и переездом Зарубежного синода самой РПЦЗ в США, ее включением «в сферу интересов американской политики».

Как считает исследователь, в среде ИПЦ произошла вероучительная и богослужебная деградация: «одичание», «изоляция», маргинальная «собственная субкультура», «мутация церковной жизни», «деградация церковной практики», «умаление таинств», «утрата представлений о значимости апостольского преемства», «искажение экклезиологического сознания». «В мировоззрении носителей альтернативной субкультуры, – приходит к выводу А. Беглов, – соединились антисоветский эсхаталогизм, церковно-оппозиционные настрения и поведенческий изоляционизм… Сформировался свой религиозный фольклор, обосновывавший размежевание с легальной церковью. Широкое распространение в рамках альтернативной субкультуры получили хилиастические воззрения и представления о своих лидерах как о воплощении Божества»[836].

Целесообразность современного существования «катакомбной» религиозной организации «по благословению старцев» – отдельный вопрос. «На наших глазах снова складывается полуподпольное мирянское движение… У этих людей уже сформировались диссидентские привычки, привычка бунтовать… Их листовки и газеты, проповеди и шепотки капля за каплей учат не доверять церковной иерархии… Тотальное недоверие к епископам, помноженное на слух о наступлении антихристовых времен, дают “богословское” оправдание проповеди решительного самочиния и непослушания, а также практике беззастенчивого попирания церковных канонов. В конце концов, в сознании людей, охваченных этой пропагандой, делается допустимым нарушение самого главного, что есть в церковных канонах: церковного единства»[837].

Ныне произошло изменение в оценке того же «иосифлянского» движения со стороны патриархии РПЦ. Прославлены в лике святых несколько десятков иосифлян. Изменилась оценка «непоминающих» относительно митрополита Сергия и советской власти. Архиерейский собор 2000 г. постановил, что нельзя ставить в один ряд «обновленченскую схизму» и «правую оппозицию» в РПЦ, не согласившуюся с линией будущего Патриарха Сергия (Страгородского). В действиях «непоминающих», констатировал собор, «нельзя обнаружить злонамеренных, исключительно личных мотивов. Их действия обусловлены были по-своему понимаемой заботой о благе церкви», и нет оснований считать их раскольниками. Между тем в рядах катакомбного движения в 1950–1990-х годах оформилось не меньше 10 течений, что само по себе весьма симптоматично[838].