Ателье [СИ]

Наутро Дашу обуяло настроение хорошее, даже отличное, и вчерашнее уныние казалось смешным. Рабочий шум в мастерской радовал. Алена, помирившаяся со своим малолетним геймером, сияла глазами и пританцовывала у гладильной доски. Настя, на выдохе, с покрасневшим лицом, сумев затянуть сантиметр на талии до приятной ей отметки, воодушевленно жевала морскую капусту. Галка, отмахнувшись от унылых мыслей об улетающих в прорву деньгах, рассказывала анекдоты из жизни столичных кутюрье. Во всех анекдотах она блистала и повергала соперниц и соперников своим талантом в прах. Во что Даша под сегодняшнее настроение охотно верила.

И Патрисий, сидя среди бумажного хлама на подоконнике, мыл усы лапой и был красив чрезвычайно, облитый нежданным зимним солнышком.

Закончив с примеркой, Галка подтащила к большому столу табурет и села, раскрыв альбом на чистой странице. На белой бумаге под задумчивыми штрихами появлялась то женская головка в повороте, то нога, поставленная на носок, очертания юбки, с краем, приподнятым пальцами.

— Твое? — спросила Даша, заглядывая ей под локоть. На листе шагала на них целеустремленная дама, в мешковатом комбинезоне с модно спущенной мотней и большими пуговицами на широких лямках.

— Не. Талашовой новая коллекция.

— И там все такое вот? Мешками?

Галка подняла голову и посмотрела — снизу, но свысока.

— Ты, Даш, соображаешь, извини, немножко по-деревенски. Красота разная бывает.

— Да некрасиво это, — сказав, Даша тут же испугалась и постаралась смягчить сказанное, — ну, можно же по-настоящему сделать красиво. Чтоб — ах…

— Это — модно, — Галка провела линию и заштриховала силуэт, — а значит красиво. Ну, как тебе объяснить… это — актуально. Конечно, тут главное — вовремя успеть, если опоздаешь такое носить, будет смешно.

— А мне нравится, чтоб вечное, — Даша расправила рукав черного шелкового платьица, стилизованного под китайское: узкого, с маленьким глухим воротником, усаженным круглыми атласными пуговками, — вот это ты придумала, смотри, как здорово.

— Не я. Это китайцы придумали, сто тыщ лет назад. А хочется, чтоб совсем свое, понимаешь? Вот Синдерелла, со мной вместе училась, сейчас по Москве пять магазинов, авторские тряпки. Думаешь, так не умею? Я у нее срисовала юбку, с карманами на воланах, зимнюю. А я зато сделаю палантин кашемировый, с капюшоном, а на концах — карманы, прорезные с клапаном. Вот!

И она подвинула к Даше рисунок. Та, сомневаясь, смотрела на резкие линии.

— Но зачем карманы на шарфе? Ведь не положишь ничего, болтаться будет и бить по ногам.

— Ну и что! Зато никто такого не придумал! А еще юбки, такие плотные, и карманы будут везде — в разные стороны прорезаны и отделаны кантами цветными. А позади шлейф, жесткий, чтоб углами торчал.

Даша подумала о леопардовом пальто, сшитом Галкой. С которым та вечно воевала на эскалаторах и несколько раз защемляла роскошный подол дверями лифта.

— Галь. Куда в такой юбке, ведь пешком не пойдешь, со шлейфом-то. А в машине ее на голову придется складывать.

Галка встала и огладила широковатые бока. Шить на себя, как и каждый без сапожный сапожник, она не успевала, и вот уже два месяца таскала одни и те же джинсы с расшитыми клешами, и свитерок, украшенный кожаными шнурками.

— Зато на подиуме будет смотреться суперски. Я же говорю, не понимаешь ты.

Даша повесила китайское платье на вешалку, отряхнула блестящий шелк. И взяла в руки джинсы со сломанной молнией. Ковыряя плотный шов, думала о своих старых рисунках, об идеях, что приходили внезапно и она присматривалась к ним, удивляясь смелости воображаемых вещей. Вздыхала, понимая, в Южноморске такого и не сошьешь и не поносишь. Оставляла в голове самые практичные, пытаясь соблюсти баланс между красотой и возможностью как-то эти вещички носить. Сейчас Галкина уверенность в том, что бесполезная красота всего важнее, сбивала ее с толку. Она снова заглянула в наброски.

— Ну, хоть не таким мешком, а? — попросила с легким отчаянием, рассматривая жирно нарисованную огромную юбку. Ей ужасно хотелось, чтоб у Галки все получилось. Ведь первое серьезное дефиле, это не в клубе у Милены, которая вечно озабочена, как бы подешевле развлечь своих клабберов. А Галка, кажется, обиделась…

Галка насупилась. И Даша решила молчать. Вот у нее ремонтик, будет на праздник денежка. Кожи куплены, для намечтанной коллекции — чего же еще? Радоваться и говорить Гале спасибо — сто раз, не меньше. Она села удобнее, отвернулась к свету и, натянув на пальцах ткань, стала точными движениями подрезать упрямые нитки. Галка задумчиво смотрела на рисунки. И, отодвигая их, сказала скандальным голосом:

— Ну, ладно… А ты что предложишь? — упирая на слово «ты», — на тебе бумагу, изобрази.

Перестал шипеть утюг. Даша, держа шитье в руках, оглянулась. Алена подошла ближе и встала, приготовившись смотреть. С другой стороны торопилась, огибая стол, Настя. Даша мысленно чертыхнулась и положила растерзанные джинсы на край стола.

— Я не умею так. Рисовать не умею.

— А ты как-нибудь. Я пойму, — взгляд у Галки стал тяжелым и раздраженным.