Ателье [СИ]

— Четверо? — утвердительно спросила Галка и закричала сердито и звонко, — четверо! Вот они и пойдут, мать их! Быстро, Дашка, готовь мои платья. Миша, снимай с вешалки! Бля, где их натаскать, чтоб не упали с подиума? В подъезде холодно.

— А-а… Так заявка же? — Даша оторопело крутила головой — по мастерской уже метались Миша с длинным шестом, Настя с платьями на руках.

— Насчет заявки разберусь. Дарья, не кисни! Тебе задание — девчонок не отпускать, пока не покажут, что смогут как-то пройти, да блин, хоть постоять выгоним их на подиум! Думай! А то я тебя сама уволю! Еще раз.

Взметая над столами тонкие тряпочки, Галка метнулась в холл, а Даша уцепилась за спинку стула, соображая. Еще секунду назад голова казалась битком набитой никчемными лоскутами, все смешалось в клубок — страх вылететь из страны, злость на Олега, который спелся с новой хозяйкой, отчаяние из-за увольнения и, чего греха таить, унылое смирение с провалом показа. Но Галкины сердитые крики, хлестнув по ушам, вдруг этот клубок размотали, разваливая на отдельные части.

И, не обращая внимания на суету, Даша застыла, в такт мыслям похлопывая ладонью по спинке стула. Итак, задача номер один — девочки должны пройти. Их четверо, трое худых и одна толстушка. К платьям есть сандалии, кожаные. Отлично, хоть ноги не подвернут на каблуках. Еще одна нужна девчонка, для свадебного платья.

Даша навалилась на стул и глубоко вдохнула. Если некому будет, пойду сама, решила отстраненно, прогоняя картинку огромного зала с белыми пятнами лиц.

Так… Теперь, где репетировать?

Она схватила мобильник.

— Дани? Данилушка, очень-преочень нужна твоя помощь. Все хорошо у меня. Нормальный голос. Не простыла. Не болит живот. Да слушай же! Мне нужна студия, вся. На два дня! Все арендовано? Без перерывов? Тогда соседний офис, где я шила кожу. Угу. Ты нас встреть, пожалуйста. Через час будем.

Через час они с Мишей гнали через мокрое от подтаявшего снега шоссе испуганных радостных девочек, нагруженных пакетами с вещами. Миша гордо осматривал их, точно пастух, ведущий стадо на ярмарку, а Даша, вбегая в стеклянный холл, втискиваясь в лифт, подставляя Даниле холодную щеку, лихорадочно прикидывала, на кого какое платье надевать.

— Обогреватель принесу, — открыв зал, Данила умчался, а Даша, отойдя в угол, уткнулась в мобильник:

— Дарина Васильевна, это Даша, из ателье. Мне надо девочек задержать, до вечера. До ночи, вернее. И чтоб завтра. И послезавтра. А лучше, чтоб сегодня и не ехали обратно, чего время терять. Что значит, много на себя беру? Дарина Васильевна, дело жизни и смерти! Я объясню…

Бегали со стульями Миша и Данила, девочки осторожно доставали из пакетов невесомые платья, калился в центре зала большой обогреватель, исходя красным светом. А Даша спорила с завучем, уговаривая ее.

— Я не имею права! — поскрипывало в трубке, — как вы не поймете, деточка. Это подсудное дело, они обязаны вернуться. Им всего по шестнадцать лет!

— Они радуются! А нас могут уволить, всех. Ну, что же делать! Они уже надели платья! Вы бы видели, какие они красивые!

Она беспомощно оглянулась на четырех девочек, те стояли, переминаясь, бледными от холода руками оглаживали на боках прозрачный шифон. Миша ходил вдоль маленького строя, неся на локте кожаную сбрую. Даша снова прижала к щеке теплый мобильник:

— А приезжайте сами! Будет все под вашим контролем! Ну, пожалуйста! У нас тут та-ак чудесно!

Огромный зябкий зал был заляпан краской и побелкой, в дальнем углу притулились наспех сколоченные козлы, по грязному полу сквозняк гонял обрывки бумаги. Даша осмотрела запустение и повторила убежденно:

— Вам понравится!

— Я могла бы… — в голосе завуча слышались нерешительные нотки, — но далеко добираться, как же я…

— Ничего. Мы за вами приедем! На машине!

И, поспешно отключаясь, Даша испуганно крикнула девочкам, что столпились вокруг обогревателя:

— Не сожгите рукава!

Миша ползал на корточках, мелом рисуя на полу очертания подиума. А к Даше подошел Данила. Глядя, как снова набирает номер, спросил:

— Еще помощь нужна?

— Даничка, спасибо. Пока все. Была бы машина, привез бы завуча, ну, ничего.

— А кому звонишь?

— Саше. Александру. У него есть, может, он…

И замолчала, когда большая рука облапила телефон. Пряча его в карман, Данила сказал хмуро:

— Ему ты звонить не будешь.

Ошеломленная Даша сделала шаг к нему, но Данила отступил, набычиваясь.

— Верни телефон! — голос ее зазвенел, ударяясь о потолок.

— Нет. Это повод чисто, да? Почему номер не удалила? На всякий случай оставила?

Даша стояла вплотную и смотрела на подбородок в светлой щетине. Черт знает что… Сегодня утром, просыпаясь, дышала его запахом и целовала вот эту скулу, шептала в ухо всякие глупости. Были — вместе. И вот — совершенно чужой, вдруг встал на дороге, где она — на полной скорости, а время поджимает!

— Данила, не глупи. Времени мало. Был бы ты с машиной, попросила бы тебя. И хорошо, что телефон не удалила.

Он снова отступил на шаг, чтоб видеть выражение Дашиного лица.

— Выходит, тебе дело важнее всего? И меня тоже?

Она пожала плечами, удивляясь: