Atem. Том 1

— Не «неминуемом», а пока ещё только возможном. Потом, потом я буду работать на Sony в Берлине. Но ты сам прекрасно понимаешь, как устроен этот бизнес: даже бумага не является гарантом безупречного соблюдения прописанных на ней условий, что уж говорить о неформальной встрече со Шмидтом и только устной договорённости. Будем надеяться на лучший исход, — откинулся он на спинку стула, сцепив на затылке руки в замок. — Какие планы на вечер? — и за этой хитрой ухмылкой, не скрывалось ничего хорошего.

— Прости, но вынужден отказать в свидании. Тебя опередил другой парнишка, — вырвался из меня какой-то идиотский смешок, сдав с потрохами истинные намерения. — Хотя… часов в девять буду свободен, наверное…

— Штэф, — прищурив один глаз, он осуждающе покачал головой, — ещё не наигрался? Ладно, дело твоё, я — в магазин, наберёшь, если твой парнишка окажется не таким сговорчивым, как я.

20

Поднявшись на нужный этаж библиотеки, я обнаружил, что не только в магазине, но и здесь также было весьма малолюдно сегодня: редкие студенты шныряли из зала в зал, и только несколько человек, расположившись за читальным столом у окна, что-то тихо обсуждали.

Стойка информации пустовала. Странно, ведь время — лишь начало шестого. Я нажал на кнопку вызова персонала — над головой загорелась лампочка и через несколько секунд погасла. Спустя пару минут никто так и не подошёл. Я повторил действия. И вновь — никого. Я обошёл зал несколько раз — пусто. Тогда я решил подняться на этаж выше — в медиа центр, и поискать там, но, заметив знакомый силуэт, остановился на полпути. Дэниэль сидела на полу меж стеллажей в дальнем углу зала, который я не осмотрел, и который сейчас было прекрасно видно с высоты лестницы.

Услышав звуки приближающихся шагов у себя за спиной, Дэни испуганно обернулась. И в следующую секунду был уже напуган я. Из её глаз по щекам стекали нескончаемые потоки слёз, смывая тушь с ресниц и оставляя за собой чёрные дорожки.

— Что случилось? — Опустился я рядом. Горестно всхлипнув, она разрыдалась уже в голос, захлёбываясь слезами. А я не нашёл лучшего утешения, чем объятия. — Что это у тебя там? — забрал я из её рук какую-то книгу. «Так говорил Заратустра. Фридрих Ницше» — сияли строгие золотые буквы на тёмно-зелёной обложке.

— Не нужно было тебе это вообще открывать, — попытался я успокоить её.

— Но это задание Якова к предстоящей лекции о Гёте, — вновь горько всхлипнула она.

Так мы и просидели до шести часов: на полу среди стен из книг. Я решил отвлечь её мысли, занятые изречениями Ницше, рассказом о своём дне, однако это не сработало. Пряча от меня заплаканное лицо, она и вовсе отвернулась к возвышавшемуся во всю стену тёмному окну. Но из-за яркого света внутри и темноты снаружи сквозь него ничего не было видно. Окно превратилось в мутное зеркало, из которого на нас смотрели наши же блёклые отражения.

— Хочешь поговорить об этом? — спросил я, листая книгу, на каждой странице которой были выделены маркером, вероятно, наиболее значимые мысли.

— Хочу пойти домой. Прости, что пришлось застать меня в таком виде. — Поднявшись с пола, направилась она к служебной двери напротив. А я так и остался сидеть на месте, с раскрытой книгой в руках и взглядом, прикованным к подчёркнутому предложению: «Моё счастье должно было бы оправдать само существование!».

21

Простучав колёсами, нас встретил старый приятель с номером «17» на лбу. Мы заняли места в хвосте салона, решив повременить с «домом» и поговорить о Ницше, «Заратустре», Гёте и профессоре Краусе.

— Кстати, он пригласил меня на следующую лекцию, — сказал я, наблюдая за её мимикой. Дэниэль только хмыкнула, а её лицо не проявило никаких эмоций. Было непонятно, что именно она выразила этим звуком, поэтому я всё же осмелился уточнить, добавив: «Но если ты против…».

— Я не хочу, чтобы ты потом жалел о потраченном времени, — холодно прозвучали слова.

— Ты сейчас говоришь не о лекции, верно? — И она опустила глаза, согласившись. — Но мы все теряем время, главное — выбрать то, на что не жалко было бы его потратить. — Её отражение в окне трамвая улыбнулось. — Ты ведь тоже тратишь сейчас своё время на общение со мной… — осёкся я, чуть не сболтнув лишнего.

Хотя, верится мне, она давно осознала свой проигрыш, но отчего-то всё оттягивала день капитуляции.

— Фридрих Ницше, — переключив тему, громко произнёс я его имя. — Что ж, поговорим о нём. Я постараюсь подобрать метафору посовременней, дабы у тебя сложилось более ясное представление о его философии. Для начала сравним наш мозг с мышцей, для того, чтобы она постоянно пребывала в тонусе её нужно прокачивать. Несомненно, чтение книг, и книг Ницше в том числе, является одним из множества видов «прокачек». Получается, если мозг — мышца, то книга… — посмотрел я на неё, ожидая услышать ответ.

— Инструмент, — ответила она.

— Верно. Назовём его «гантелью». Но мы прекрасно знаем, что существуют множество гантелей различных весов. Одни весом в полкилограмма, другие весят десятки килограмм. Чем же определяется вес книг? — вновь взглянул я на неё.