Athanasy: История болезни

Бридж передала мне остаток цилиндра. Я сжал его пальцами, но не смог отломить ни кусочка. Ах да. Мышцы на плечах Бридж так бугрятся не для красоты. Она строитель. Я чиновник. Каждая деталь на своём месте, как и решено Машинами.

Бридж рассмеялась, наблюдая за моими бесплодными усилиями. Слава Франку. Пусть уж лучше она смеётся надо мной, чем грустит из-за каких-то странных и потенциально опасных мыслей.

– Матильда, сгенерируй что-нибудь весёлое!.. – воскликнула Бридж, резко вскинув руки к потолку, после чего рухнула спиной на подушку.

– Легко, дорогуша.

Комнату наполнил льющийся из скрытых динамиков ритм. Через несколько секунд поверх него наслоился мелодичный тон – приятно случайный и хаотичный, не нагружающий внимание. Матильда принялась тихонько напевать что-то из священных текстов, но мозг привычно соскользнул в безразличие, отфильтровав звуки из восприятия.

Так-то лучше. Хватит с меня этих многозначительных и опасных разговоров. Жизнь только наладилась. На следующей шестерице я иду на свидание, Главкон их всех побери!

А теперь пора использовать купон на галеты.

Петер Эстергази

10 июня

Снова кофе с Ким. Рассказал ей о нанохирургах. О своих опасениях: если она промышленная шпионка, Франк и вся верхушка AmHun растерзают меня. Или, скорее всего, запрут в тесном, тёмном подвале, посадят на цепь и заставят вкалывать за хлеб и воду.

«Я всё не смогу пересказать так, как Вы, док, – отвечает она. – Я с пятого на десятое понимаю».

Шпиону и не нужно понимать – нужно всего лишь иметь хорошую память. Опять я впадаю в паранойю. Но как в моём положении не быть параноиком?

Студентка из Ким вышла бы хорошая – она ставит правильные вопросы. Эти вопросы должен бы ставить себе, мне и всем сотрудникам выпускник Гарварда Леонард Франк. Гарвард. От одного названия веет средневековым монастырём.

«Будут ли нанохирурги так же хорошо действовать внутри людей, как и в кошках?» – спрашивает Ким.

Сложно сказать. Простейшие порезы они заживлять точно будут. Но более сложные процессы, на чём сразу же и немедленно настаивает Франк, – это уже тёмный лес.

«Как можно понять и контролировать, что эти крошечные машинки на самом деле делают в организме?»

Если бы я мог на самом деле ответить на этот вопрос, то, наверное, никогда не посвятил бы ему свой диплом. И диссертацию. И ещё одну. На самом деле, тот юный Петер-студент, полный неуверенности – по поводу своей внешности, способностей, научных проектов – ничуть не изменился. Не уверен как в себе, так и в понимании молекулярных машин.

Разумеется, я проектирую эти машины не в уме и даже не на бумаге.

Штат программистов. Мощь шести распараллеленных квантовых компьютеров. Астрономическое число кубитов. Передовые технологии – в конце концов, им предстоит отправиться на другие планеты. Перцептроны, которые корректируют структуру нанохирургов, ориентируясь на обратную связь от крошечных устройств.

Как бы теоретики не тешили себя, никто на самом деле не понимает, как эти системы функционируют. Но они не только работают. Они самосовершенствуются.