Athanasy: История болезни

– Я тебе голову сейчас порублю.

– А, – мирно ответил противник, опустив плеть. – Тогда не руби.

– Как тебя зовут?

– Норма.

Услышав это слово, Болтун снова задрожал, но работать не перестал. Полынь облегчённо выдохнула и сказала:

– Меня Обычное Имя прислал. Насчёт работников. Бригаду ищу.

– Моя бригада, – Норма хлопнул Болтуна по спине, выбив из него веер брызг пота и сукровицы. Тот передёрнулся и закивал головой.

– Я поняла. Другую ищу, свободную.

– Сво-бо…

– Сво-бод-ну-ю!

– Не знаю таких.

Норма замотал головой так сильно, что пошатнулся и схватился за стену, чтобы не упасть.

Полынь снова скрипнула зубами и вздохнула. Этот собеседник явно помнил намного меньше слов, чем Обычное Имя – и это становилось проблемой. Остро хотелось выбить Норме пару зубов. Почему-то это казалось решением всех проблем.

Вместо этого Полынь спросила:

– А кто знает?

– Что знает?

– Бригады. Рабочих. Кто их знает?

Норма глубоко задумался – или, может быть, наконец забыл окончательно, как говорить. Он замер на месте, время от времени безмолвно открывая и закрывая рот, полный остро заточенных зубов.

– Зна-а-ет… – протянул он. – Знает. Раджа знает.

– Знает рабочих?

– Не знаю. Не знаю. Раджа знает больше, чем я.

– Да эта кость знает больше, чем ты.

– Может быть, – с неожиданной серьёзностью ответил Норма, – может быть.

– Отведи меня к Радже.

– Сейчас?

– Да, прямо сейчас.

– Эх-х…

Норма Выработки потоптался на месте, после чего развернулся и молча пошагал вглубь тоннеля. Полынь бросила последний взгляд на Болтуна, после чего устремилась за своим проводником; ей вслед раздался только ритмичный и глухой стук костяной кирки.

Путь петлял по тем переходам и развилкам, куда Полынь никогда не свернула бы по своей воле. Разные отрезки тоннеля ничем не отличались друг от друга; бесконечно дрейфующая и текущая плоть превращала любой участок стены в неразборчивую кашу, беспрестанно меняющую свой внешний вид. Несмотря на это, Норма шагал без остановки, словно не испытывая сомнений.

– Эй! Эй! – Полынь ускорила шаг, пытаясь поравняться со своим спутником. – Откуда ты знаешь, куда идти?

– Плёнка говорит.

– Кто?

Норма на ходу потыкал пальцем в стену.

– Плёнка. На стенах. Если у тебя есть глаза, ты её видишь. Всегда.

– Ты… Ты слушаешь голос плоти?

– А можно не слушать?

– Да, конечно! – Полынь яростно закивала головой, пытаясь вытрясти из неё страх. – Нужно постоянно думать свои мысли. Думать свои громче, чем чужие.

– У меня нет столько мыслей, – грустно ответил Норма. – Забыл. Давно-давно.

Услышав тон его голоса, Полынь вспомнила новое слово – а вместе с ним и новое, незнакомое чувство. Жалость.

Тоннель резко завернул за угол, и она тут же забыла о жалости, восхищённо уставившись на открывшуюся картину.

Множество переходов пересекалось в одном месте, сливаясь в одну огромную полость в плоти. Потолок вздымался так далеко вверх, что до него больше не удавалось достать рукой; светящиеся гнойнички, свободные от посягательств любопытных прохожих, размножились на потолке в таких количествах, что начали сливаться в огромные пузыри, сияющие и мерцающие, словно озёра, полные огня.

Полынь кровожадно пощёлкала языком, представив, какой поток гноя зальёт её с ног до головы, если суметь дотянуться до такого светлячка хоть одним острым когтём. Но от этих мыслей её тут же отвлёк обитатель зала.

Посреди пещеры, почти задевая потолок, громоздился огромный куб плоти.

Множество тел, каким-то образом всё ещё сохраняющих свои смутные очертания, были уложены в прямоугольные слои и стянуты вместе широкими лентами из чёрного материала. Куб неторопливо полз по полу, оставляя за собой широкую рваную полосу, которая медленно затягивалась новой кожей. Каким-то чудом он удерживал свою странную, чуждую форму, несмотря на то, что всё вокруг плавилось и текло в бесконечном калейдоскопе частей тел, тканей и органов.

Норма Выработки бесстрашно подошёл к кубу и внезапно пнул его ногой.

– Раджа! – крикнул он куда-то вверх. – Тут… Поговорить хотят.

Не дожидаясь ответа, он развернулся к Полыни и так же внезапно помахал ей рукой:

– Ну, я пошёл.

Тем же широким и уверенным шагом он скрылся в одном из выходов, и Полынь была готова поклясться, что это не тот тоннель, из которого они пришли.

Удивиться или возмутиться она не успела – на поверхности куба проступила целая россыпь глаз и ртов. Некоторое время разноцветные и разнокалиберные глазные яблоки изучали гостью; после чего один из ртов сказал:

– Не сдаёшься, да?

– Не сдаюсь, – на всякий случай уверенно ответила Полынь.

– Очень жаль, – один из соседних ртов вдруг тихо рассмеялся, – так чего ты хочешь?

– Я… – Полынь замерла на мгновение, но всё же не смогла сдержать терзающее её любопытство. – Почему тебя так зовут? Почему ты такой странной формы?

На этот раз рассмеялось сразу несколько ртов.

– Вместо своих устремлений и желаний ты интересуешься мной?

– Да, конечно. Это же интересно.

– Очень приятно. Из уважения к твоей вежливости я отвечу. Я правлю этими местами, поэтому я Раджа. С позволения Плёнки, впрочем. Она правит всеми и всем.

– Плёнки…