Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или

В комнату потоком беспорядочных звуков с неразличимым ритмом, непохожим на шум работы механизма, ворвался скрежет металла, и за каждым неожиданным взрывом угадывался стон напрягающихся машин. Оконное стекло зазвенело.

Глаза Франсиско следили за Риарденом, словно фиксируя, как ложатся пули в уже пробитую мишень. Задача была не из легких: плотная фигура на краю стола держалась прямо, холодные голубые глаза не выражали ничего, только смотрели пристально вдаль, да губы искривились гримасой боли…

— Продолжай, — с усилием выговорил Риарден. — Ты ведь еще не закончил.

— Я только начал, — жестко ответил Франсиско.

— К чему… ты ведешь?

— Вы все поймете прежде, чем я доберусь до сути. Но сначала я хочу, чтобы вы ответили на вопрос: если вы понимаете суть вашего бремени, почему вы…

Пространство прорезал вой сирены за окном, взорвавшийся в небе подобно ракете. Рев прервался на мгновение, пошел на спад, затем возобновился с новой силой, накручивая спирали пронзительного звука, словно перебарывая страх не завопить еще сильнее. В звуке слышалась агония, вопль о помощи, это был голос смертельно раненного завода, зовущего из последних сил.

Риардену казалось, что он бросился к двери в ту же секунду, как только звук сирены коснулся его слуха, но увидел, что опоздал на мгновение, потому что Франсиско его опередил. Подброшенный тем же инстинктом, Франсиско промчался по коридору, нажал кнопку вызова лифта и, не дожидаясь его, кинулся вниз по лестнице. Риарден бежал следом, и, отследив движение кабины, они поймали лифт на полпути вниз. Едва сетчатая кабина, вибрируя, остановилась на первом этаже, Франсиско вылетел из нее и бросился навстречу сигналу тревоги. Риарден считал себя хорошим бегуном, но не смог угнаться за быстрой фигурой, мелькавшей среди мрака, прорезанного багровыми сполохами, фигурой беспечного плейбоя, за восхищение которым он сам себя ненавидел.

Металл, выливавшийся из низкого отверстия в боковой стенке плавильной печи, не давал красного отсвета, он светил ослепительно белым, солнечным сиянием. Поток растекался по земле, причудливо разветвляясь. Густой пар, подсвеченный раскаленным металлом, напоминал утренний туман. Текло расплавленное железо, и тревожный сигнал обозначал, что произошел прорыв печи.

Часть загрузочного участка печи оторвало, открыв выпускное отверстие. Горновой лежал тут же без сознания, белый поток рвался наружу, неуклонно расширяя отверстие, и люди суетились, подтаскивая песок, шланги, огнеупорную глину, пытаясь остановить сияющий ручей, в облаках едкого дыма тяжелым плавным движением поглощавший все на своем пути.

В считанные секунды, понадобившиеся для того, чтобы окинуть взглядом и понять картину произошедшего несчастья, Риарден увидел обрисовавшуюся в алом зареве фигуру человека, внезапно возникшую у самой печи, на пути потока раскаленного металла. Потом мелькнула рука в белом рукаве сорочки, метнувшая черное вещество в центр кипящего металла. Это был Франсиско д’Анкония, совершивший маневр, искусность которого Риарден уже не надеялся когда-нибудь увидеть.

Много лет назад Риарден работал на сталеплавильном заводе в Миннесоте, где его обязанностью было вручную затыкать выпускное отверстие печи, бросая комья огнеупорной глины, чтобы остановить вытекающий металл. Эта опасная работа унесла немало жизней, и, хоть давно уже изобрели гидравлическую пушку для заделывания печной лётки, кое-где еще оставались мелкие заводы, которые на закате своей жизни пытались использовать отработавшее свой срок оборудование и дедовские методы. Риарден справился с работой, но с тех пор не встречал еще ни одного человека, способного ее сделать. И вот сейчас, посреди струй раскаленного пара, лицом к лицу с разрушающейся печью, он видел высокую фигуру плейбоя, мастерски пытающегося остановить огненную реку.

Мгновенно сбросив плащ, Риарден выхватил у ближайшего человека пару защитных очков и присоединился к Франсиско у отверстого устья печи. На разговоры, чувства и мысли времени не оставалось.

Франсиско глянул на него, и Риарден увидел только закопченное лицо, черные защитные очки и широкую улыбку.